Фьямметта. Пламя любви. Часть 1 - страница 19

Когда младший Торрегросса уехал, Фьямма пристала к отцу с просьбой, чтобы и ее отдали на обучение в то же заведение. Конечно, родитель не внял просьбе. Но Фьямметта умела настоять на своем. Поэтому вскоре у юной маркизы Гверрацци появился настоящий учитель игры на гитаре. Это был пожилой человек, разглядевший в девочке музыкальное дарование.

Именно по его совету отец время от времени привозил в замок бывших оперных певиц, которые давали ей уроки вокала. Наиболее системно Фьямму учила петь бывшая примадонна, а ныне педагог Виттория Тези[83]. Несколько уроков дали Франческа Куццони[84] и Джованна Гуэтти[85].

После смерти отца эстафету по оплате вокальных и гитарных занятий перенял старший брат. Джанкарло Ринальди, чтобы наладить с новообретенной сестрой отношения, договорился с композитором и музыкальным педагогом Николой Салой[86] о том, чтобы тот раз в неделю занимался с юной маркизой. Разумеется, такой поступок не был спонтанным решением и собственной инициативой Маддалони. На это его сподвигла Хасинта Милагрос. Она на первых порах и сопровождала Фьямметту Джаду на занятия к Сале. Так было до тех пор, пора интересное положение герцогини не стало препятствием для совместных поездок на уроки.

Когда Хасинта прекратила выезжать из дому, Фьямметте пришлось прервать занятия. Тем не менее Фьямма была безмерно признательна брату и подруге за предоставленную возможность, ведь у Николы Салы она могла петь дуэтом вместе с начинающим и одаренным от природы певцом Джакомо Давиде[87]. Он также занимался вокалом у этого педагога.

Джакомо был примерно того же возраста, что и Фьямметта Джада, и буквально грезил оперной сценой. Эта его одержимость оказалась заразительной. Подающий большие надежды певец и талантливая маркиза прекрасно поладили, и Фьямметта стала надеяться, что когда-нибудь им доведется петь в Театро-ди-Сан-Карло вместе. С того времени и сама Фьямметта Джада начала мечтать о карьере примадонны.

– Ваша светлость, всё готово. Можно трогаться дальше.

Фьямма вздрогнула, когда за спиной прозвучал голос подошедшего кучера. Она задумалась и не ожидала, что возничий починит карету так скоро.

– Хорошо, Микеле. Я уже иду, – ответила она и метнула миндальный орех, который до сих пор держала в руке, в дупло старой липы. Оттуда неожиданно вылезла рыжая белка. Зверек взобрался по древесной коре на ветку выше и оттуда с недовольством уставился на девушку, недозволительным образом потревожившую его покой.

– Ой, прости-прости, – воскликнула Фьямметта, – я вовсе не хотела пугать тебя. Не думала, что в дупле кто-то есть.

– Придется вам откупиться от белки, чтобы загладить вину, – пошутил возничий.

– Но у меня ничего нет, – ответила Фьямма на полном серьезе.

Коккьере усмехнулся, сунул руку в карман и, разжав кулак, продемонстрировал с пяток тыквенных семечек.

– Вот, возьмите, – сказал он и ссыпал все до единой в подставленную ладошку без перчатки.

Фьямметта улыбнулась и поблагодарила кучера:

– Вот спасибо, Микеле, ты прямо-таки выручил меня.

Она подошла к липе и подняла ладошку повыше. Белка какое-то время смотрела на нее с подозрением, а потом всё же начала спускаться по стволу липы вниз. Фьямма подставила ладонь поудобней, и белка, спустившись еще немного и опершись задней лапкой с острыми коготками на руку девушки, ухватила первое семечко. Моментально сгрызла его и принялась за второе. Так одно за другим уговорила все, после чего споро залезла в дупло.