Девушка счастливо улыбнулась и, захлопав от радости в ладоши, запрыгала на месте. Такое ребячливое проявление юной маркизой эмоций вызвало у Луиса Игнасио сдержанную улыбку.
– Поверьте, вам со мною в дороге не будет скучно, – обнадежила она будущего спутника.
– Нисколько не сомневаюсь, – заметил де Велада со скептическим смешком. – Одно ваше триумфальное появление из кареты чего стоит.
– Клянусь: такое больше не повторится. Я чуть было не упала, потому что никогда не выбиралась из кареты в одиночку. Но в дороге обещаю быть паинькой!
Фьямметта Джада, казалось, была готова сейчас поклясться в чем угодно. Ее голос буквально звенел безудержным оптимизмом.
Возмущенный возглас доньи Каталины врезался в радостное аллегро[176] девушки недовольным ринфорцандо[177]:
– Ваша светлость, я думала, мы союзники! Я надеялась на вас, а вы потворствуете сумасбродным планам моей воспитанницы!
Упрек дуэньи Луис Игнасио встретил с непрошибаемым спокойствием.
– При всём моем почтении, уважаемая донья Каталина, воспрепятствовать маркизе я не в силах. Но клятвенно обещаю проследить, чтобы с ней не случилось ничего плохого в дороге. Заверяю, она вернется домой живой и здоровой.
Поняв, что ей не найти у этого мужчины поддержки, женщина высказала воспитаннице последнее соображение:
– От слуг палаццо Ринальди я наслышана о брате герцогини Маддалони. Синьорина Фьямма, подумайте о том, какой урон вашему реноме[178] нанесет путешествие в компании мужчины, чья репутация грязнее, чем ухо исповедника, в которое влетают страшные тайны и греховные признания. Вы же совершенно не знаете этого человека! Кто поручится за его благородство по отношению к вам? Вы окажетесь в руках скандального незнакомца!
Вместо девушки ответил Луис Игнасио. Его голос в этот момент отличался непрошибаемой невозмутимостью:
– Донья Каталина, мы с синьориной Фьямметтой в некотором роде родственники. Маркиза Гверрацци приходится теперь мне конкуньядой[179], не знаю, как это будет по-итальянски.
– Аффине[180], ваша светлость, – подсказала дуэнья сердито.
– Вот-вот, никогда не разбирался в таких мелочах. Одним словом, мы с этой синьориной породнились через брак наших кровных родственников, и я, как pariente por afinidad[181], могу за ней присмотреть. Маркиза Гверрацци сама сказала, что «наслышана» обо мне. Так что вряд ли меня можно считать абсолютным незнакомцем. Но чтобы ваше сердце было спокойно, могу поклясться, что буду вести себя с вашей воспитанницей как самый строгий и ревностный guvernisto[182].
Они бы еще долго препирались, но де Велада взял быка за рога. Он приказал своему возничему и кучеру сломанной кареты перегрузить багаж синьорины к себе в экипаж, а вещи дуэньи – в калессино. В один момент Луиса Игнасио немало удивило, что девушка самолично и бережно перенесла небольшую гитару прекрасной работы, по всей видимости, вышедшую из-под умелых рук венецианских лютье[183]. Однако в это время у него на руках находилась пожилая синьора, которую он транспортировал в двуколку «пирата», поэтому заострять внимание на этом не стал, а лишь расплатился с веттурино и приказал отвезти почтенную дуэнью на виллу Eden в Поццуоли.
Пожилая женщина продолжала пыхтеть, как подоспевшее тесто в накрытой крышкой кастрюле, и угрожала рассказать обо всём герцогу Маддалони, но веттурино стеганул кнутом тощую лошаденку, повозка двинулась в обратный путь, и постепенно недовольные возгласы стихли.
