– Ну-ну. Надеюсь, твоя строптивая супруга не откажет тебе в возможности пополнить сегодня список побед на фронте борьбы с непорочностью, – Адольфо Каллисто игриво подмигнул родственнику.
– Что-то мне с трудом верится, что ты всякий раз заручаешься согласием Бьянки, когда экстренно приспичит воспользоваться супружескими правами, – хмуро парировал де Велада.
– А я надеюсь, что имя моей сестры станет последним в списке таких побед и что ты, куньято, будешь сегодня мягок и обходителен с Фьямметтой, – несколько раздраженно вставил в разговор шурина с приятелем герцог ди Маддалони.
В его интонации явственно чувствовалось неодобрение. Ему не слишком нравились шутки троюродных братьев на интимные темы, поэтому он решил перевести разговор в иное русло.
– Кстати, Адольфо, как я понял, ты только вчера вернулся из Рима, – обратился Джанкарло к графу ди Бароцци. – Как там дела в нашем банке?
– Да, собственно, за этим я к тебе и приехал, Джанни. А Бьянколелла, узнав, что я к вам сегодня собираюсь, напросилась за компанию. Она намеревалась проведать твою супругу и новорожденного сынишку. Да вот маркиз нас перехватил на пороге.
– И правильно сделал, что перехватил, – ответил герцог. – Во-первых, лучше вас с Бьянкой ему свидетелей было не найти. А во-вторых, нас всё равно не было дома. Мы с Хасинтой Милагрос поехали к духовнику договариваться о крещении сына. На восьмой день, как положено, его окрестить не смогли. Малыш был слишком слаб. А сейчас окреп, так что теперь самое время. Ждите приглашения на крестины.
– Ну, если вы будете обсуждать банковские дела, – вклинился в разговор Луис Игнасио, – я, пожалуй, к себе поеду.
Он поднялся, но Джанкарло Мария его остановил.
– Постой, мы еще не выпили за счастье новобрачных.
Он вновь разлил игристое по бокалам, подняв фужер, произнес:
– Ну что ж, пусть ваша семья будет крепкой, пусть полнится детьми, пусть всех вас хранят Господь и Святая Мадонна.
Коснувшись бокалом фужера испанского родственника, Адольфо Каллисто не преминул высказаться тоже:
– Дорога жизни длинна, Лучо, и счастье – отнюдь не финальная станция на пути, а способ путешествовать по этой длинной дороге. Пусть Фортуна для вас с Фьямметтой будет надежным проводником! Пусть вас обоих похоронят в один день, в одном гробу, сколоченном из столетнего дуба, который посадите в день рождения вашего первого сына.
Он лукаво подмигнул, а потом добавил:
– И пусть Таласий[100] в первую брачную ночь подержит над вами свечку, чтобы ты точно не промахнулся, но не станет досаждать тебе советами и сопливыми любовными гимнами. Prosit![101]
– Prosit! – ответили де Велада и Маддалони хором.
* * *
Оставшись одна в выделенном ей будуаре, Фьямметта Джада обошла покои по кругу, без особого интереса разглядывая довольно изысканный интерьер, выполненный в модном стиле шинуазри[102]. По сути, здесь были три небольшие комнаты, предназначенные для комфортного существования хозяйки палаццо: спальня (чуть больше остальных) и туалетная комната, совмещенная с чем-то, отдаленно напоминающим кабинет.
Стены этих помещений были обтянуты китайским шелком с изображением невиданных заморских птиц. В спальне позолоченная лепнина в виде замысловатых растительных орнаментов на потолочном бордюре плавно перетекала непосредственно на потолок. Там же, на потолке, в угловых медальонах красовались фресковые изображения парочек попугаев, символов супружеской верности, а в центральном – на фоне голубого неба и облаков – кружащая пара лебедей, символов чистоты и целомудрия.
