– Инес придется смириться с этим. В конце концов, я не железный. Тянуть с венчанием, имея на руках папское разрешение на брак, – верх глупости.
– А мне кажется, это было бы демонстрацией силы чувств и терпения, – произнесла Хасинта с напором.
– Пусть терпят те, у кого терпелка не доросла до нужных размеров. Я делать это не собираюсь.
От сказанной непристойности бледные щеки Хасинты зацвели слабым подобием румянца. Ее супруг поджал в усмешке губы.
– Знаешь, дорогая, теперь и я вижу, что Бог создал мою сестру и твоего брата лишь затем, чтобы соединить их в пару[32].
Войдя в палаццо Ринальди, Фьямметта Джада отдала Вольпину слугам и распорядилась, чтобы вещи отнесли в выделенные ей покои. По большому счету маркиза Гверрацци не планировала приезжать сюда. Она хотела прямиком ехать на виллу в Поццуоли. Но Филиппо, коккьере Джанкарло Марии, приехавший за ней в Аверсу, сообщил, что его светлость герцог распорядился привезти ее в неаполитанское палаццо.
Фьямма удивилась тому, что брат прислал за ней карету, но получить ответ на вопрос «откуда родственник узнал, что она будет в Аверсе?» не смогла. Возничий пожал плечами и сказал, что не в курсе источников информации господ.
Фьямметта хотела было отправить карету герцога обратно в Неаполь порожняком, но, поразмыслив, решила всё же посетить дом брата. Хоть кучер и успокоил известием, что с ее светлостью герцогиней и новорожденным маркизом всё в порядке, девушка собралась самолично убедиться в этом. Да и с Хасинтой Милагрос было бы не грех встретиться и переговорить. Ей есть что обсудить с сестрой маркиза де Велада.
К тому же она с семейством Пампанини прибыла в Аверсу к трем часам пополудни. Двоюродная бабка заставила пообедать с ними. Фьямме пришлось принять ванну с дороги и переодеться. Вновь оказаться в карете маркиза Гверрацци смогла только к семи часам вечера. Ехать в Поццуоли одной в сопровождении нанятого веттурино в такое время было верхом сумасбродства. Это понимала даже она. Одно дело – путь в столицу и совсем другое – к побережью. Блуждать в сумерках по разбитым дорогам с посторонним мужчиной не самое приятное времяпрепровождение. Да и десять мильо по сравнению с пятнадцатью – довольно значимая разница.
Фьямма поднялась по главной лестнице палаццо Ринальди, намереваясь сразу же навестить Хасинту Милагрос в ее будуаре, но, подняв глаза, напоролась на острый взгляд… маркиза де Велада. Она вовсе не ожидала в эту минуту увидеть того, о ком думала всю дорогу в Неаполь. Была уверена, что Луис Игнасио еще в Риме, ну или, по крайней мере, на полпути к столице Неаполитанского королевства. Поэтому его появление здесь и сейчас было сравнимо с громом посреди ясного неба.
Сердце Фьямметты дало сбой, а потом зачастило, как сумасшедшее. Вслед за этим вспорхнувшей в небеса птицей неожиданно взметнулось ввысь и ее настроение. А по спине отчего-то рыжими кусачими муравьями побежали мурашки.
Фьямма надеялась, что не слишком скоро встретится с Луисом Игнасио, но подспудно ждала этой встречи. Ждала момента, когда выпадет шанс оказаться наедине с маркизом. И вот эта минута настала, а слова, которые она всю поездку мучительно подбирала, вдруг вылетели из головы. Похоже, Луис Игнасио заболел тем же безмолвием. Но, что удивительно, это молчание связывало их посильнее любой дружеской беседы или признания в испытываемых чувствах.
