[ «КРАСНЫЙ»]: В Париж и Амстердам вы повезете свою последнюю «морскую» тему?
Г. Г.: Да.
[ «КРАСНЫЙ»]: А вдруг эти работы будут проданы здесь, в Петербурге?
Г. Г.: Вот это как раз проблема. Если они будут проданы, мне нечего будет везти на другие выставки.
[ «КРАСНЫЙ»]: Забавно, чтобы художник не был заинтересован в скорейших продажах работ. Но, насколько я понимаю, в Петербурге у вас гораздо меньше шансов продать свою живопись, чем, например, в Москве. Если это так, почему это происходит?
Г. Г.: Не знаю. Правда не знаю.
[ «КРАСНЫЙ»]: Мне кажется, что тут играют два момента. Поскольку вашей темой является телесность, прежде всего мужская, то в Москве это никого особенно не шокирует, это было уже проработано в опытах московского акционизма, того же Кулика с Бренером. К вам это не имеет никакого отношения, но как факт Москва уже это пережила, и теперь, возможно, ей легче воспринять вас.
Г. Г.: Хотелось бы так думать.
[ «КРАСНЫЙ»]: И второй момент. Москвичи, я имею в виду кураторов, критиков, зачастую видят в петербургском искусстве только один бренд – неоакадемизм. Все остальное воспринимается как творчество талантливых одиночек. Вы думаете о причинах успеха?
Г. Г.: Я, между прочим, не примазывался ни к какому бренду. Это мой бренд. А успех – результат моего труда.
[ «КРАСНЫЙ»]: Многие считают, что машина неоакадемизма давно работает по инерции.
Г. Г.: Как это может быть? Творчество по инерции – толкнули и катится?
[ «КРАСНЫЙ»]: Да, в коммерческом плане. Нашел свое место – и сиди на нем. Вот, например, та же морская тема была уже у вас сколько-то лет назад и сегодня опять возникла.
Г. Г.: Прекрасная, романтическая тема.
[ «КРАСНЫЙ»]: А как вы относитесь к коммерческому искусству и считаете ли свое таковым?
Г. Г.: Я считаю, что из-под пера художника должны сыпаться золотые монеты. Если этого не происходит, грош ему цена.
[ «КРАСНЫЙ»]: А Ван Гог как же?
Г. Г.: Ван Гог – ужасная бездарь. Я очень не люблю импрессионизм и модернизм весь. Это задурачивание и без того недалеких людей.
[ «КРАСНЫЙ»]: Понятно. Но вернемся к морской романтике. Возможно, я к другому поколению принадлежу, но, простите, она не вызывает у меня положительных эмоций. В последнее время армейско-флотская тема просто режет глаз. Вы пройдитесь по городу – кругом рекламные щиты, на которых изображен Путин около строя войск. И мне кажется, что никакая романтика в наше время с флотом не ассоциируется. Вы исходите из других умозаключений?
Г. Г.: Да, из идеалистических.
[ «КРАСНЫЙ»]: Но ведь ваше искусство оказывается настолько тематически созвучно с номенклатурным пиаром! Вы не видите таких аналогий?
Г. Г.: Я считаю, что это роскошная тема. Армия, флот – это все очень увлекательно.
[ «КРАСНЫЙ»]: Но кроме исполнения есть еще и содержание. Вы можете назвать причину вашей лояльности? Что вас привлекает? Вы сами служили?
Г. Г.: Не служил. Но военная форма привлекает, безусловно.
[ «КРАСНЫЙ»]: Считается, что форма – это обезличивающая потеря индивидуальности.
Г. Г.: Любая мужская одежда всегда униформа. Так или иначе.
[ «КРАСНЫЙ»]: Не скажите. В последнее время мужчины очень даже задумываются над тем, как они выглядят и как одеваются. Программа общества потребления диктует разнообразие. А форма – уравниловка.
Г. Г.: Нет, не уравниловка. Почему индивидуальность обязательно должна проявляться в одежде?
[ «КРАСНЫЙ»]: Ваш выбор в пользу строя?
