Это отвергает любые обвинения в реалистическом взгляде на природу. Если, однако, философия Фриса говорит и о «метафизическом» законе спецификации, то не следует забывать, что для многих строгих кантианцев это выражение имеет значение априорности, которое отличается от обычного значения и даже противоречит ему. Истинный смысл взглядов Фриса прекрасно раскрыл Халлиер в своем памфлете «Доктрина Дарвина и спецификация». Он называет спецификацию, в той мере, в какой она основана на нашем механизме восприятия, в формах математического и чувственного восприятия, «метафизическим законом». Согласно ему, то, что реализм должен отнести к отношениям вещей-в-себе, проистекает именно из субъективности познания, из особой предрасположенности постигающего сознания.
«Поскольку вся природа, – говорит Халлиер, – подчиняется математическим законам, она не может выглядеть как вечный поток всех вещей в беспорядке, но нам должно быть легко организовать объекты по форме и размеру, а также по качественным определениям».
Повсюду в природе образование видов опирается «на математический фундамент». Но эти основы рушатся, как только исчезает познающий субъект с его априорными формами представлений, которым должна соответствовать природа; с исчезновением интеллекта исчезают и роды, которые в мире нашего воображения кажутся столь резко дифференцированными и четко отграниченными друг от друга, и сомнительно, что группировка в роды вообще еще имеет место. Таков смысл закона спецификации Фриса, поскольку он соответствует критицизму или субъективизму его теории познания.
Но как же быть, если интеллект не предписывает природе свои законы, а черпает их из нее, сам являясь не более чем частицей природы; если формы интеллекта совпадают с формами универсальных, космических событий и отличаются от них лишь добавлением сознательной внутренности; если, таким образом, математические законы, которым подчиняется «природа», представляют собой реальные объективные мировые законы? – Тогда закон спецификации, очевидно, должен быть поднят над своей чисто субъективной действительностью и обрести абсолютно-реальное значение. Именно так обстоит дело в философии, принадлежащей к самой последней эпохе, которая яростно противостоит критике и, только что возникнув в замкнутой системе, претендует на характер строго научного мировоззрения – в философии реальности Дюринга. Это слово имеет оригинальный смысл, с несомненной отсылкой к учению Конта; ведь позитивная философия не только избавилась от грубости и причуд, которые еще сохранялись в ее французской форме; она также углубилась в соответствии с высшим философским гением Германии и, кроме того, претерпела своеобразную трансформацию благодаря включению некоторых элементов круга мысли Шопенгауэра, а также благодаря совершенно новым концепциям, среди движущих факторов которых следует также отметить глубокий платонизм, основанный на математических аналогиях. Хотя эта философия реальности рассматривается самим ее создателем как последовательная система материализма, хотя она признает «носителя всей реальности», самодостаточное, всеобъемлющее существо, которое не имеет ничего вне и выше себя, в материи, хотя он утверждает «материально-механический мост» как «единственный критерий реальной причинности» также и в психической сфере и даже объявляет «приводы, посредством которых вспыхивает свет сознания», «частями универсальной механики», он, тем не менее, далек от строго номиналистического взгляда, в котором материализм, кажется, должен достигнуть кульминации. С одной стороны, она резко контрастирует с философией Шопенгауэра, «якобы и очевидно критическое» основание которой она осуждает как идеализм мечты; с другой стороны, однако, она затрагивает столько существенных моментов, что можно было бы в значительной степени извлечь из нее, если бы взять принципы познания, которые у Шопенгауэра имеют лишь субъективную силу, объективно, то есть как законы бытия, а не только сознания, и превратить то, что там является лишь формами постижения, в формы существования. Тот натурализм, который, по мнению Шопенгауэра, был бы оправдан, если бы мир нашего воображения был не более чем плодом нашего воображения, по существу характеризует точку зрения Дюринга.
