Понятие общей схемы мира разделяет «философию реальности» с французским позитивизмом, допуская, что все высшие комбинации образуются таким образом, что новые образования «включают в себя старые основные формы», и каждая ступень в развитии бытия содержит в себе предыдущую, как бы в более богатой и определенной форме. Таким образом,
«человек объединяет в себе градуированную систему видов бытия, которая начинается с низших видов и восходит к высшим».
Философия реальности», таким образом, учит «последовательности стадий от последних механических сил до результата сознания»; она видит подтверждение в природе того же схематизма, на котором Конт основывает иерархию наук. Однако ее платоническая тенденция отчетливо проявляется в том, как она представляет производство «комбинаций, возрастания и развития бытия». Не следует впадать в заблуждение из-за таких выражений, как «комбинация» или «композиция данных элементов», и считать, что производство новых стадий развития является простым следствием порождающих их условий. Когда одна сфера природы переходит в другую, это процесс, конец которого отнюдь не соответствует его началу: предшествующее состояние материи действительно является причиной последующего, но последнее нельзя понимать как его простое продолжение; causa aequat effectum [причина равна следствию], как и natura non facit saltum [природа не совершает скачков], здесь не имеют силы. Здесь действительно есть скачок и неоднородность [неравенство – wp] причины и следствия, – ведь мы имеем дело с одним из «радикальных изменений», которые «заложены в основание вещей еще до их возникновения». Но новое состояние характеризуется вполне определенной формой – формой, которая неизменно возвращается снова и снова, когда причина случая вызывает это изменение из таинственной «основы вещей» в явь. Так возникает концепция «типических принципов», соответствие которым платоновским идеям Дюринг прямо утверждает в своей «Критической истории философии», только они не представлены в образе сознательных мыслей, а должны быть лишены формы сознания и восприниматься как нечто инстинктивное. Дюринг стремится наглядно представить существование формативных типов, представляющих собой совершенно реальные общности, путем сравнения их с математическими отношениями.
«То обстоятельство, – говорит он, – что эллипс с очень малым эксцентриситетом неотличим от круга для чувственного восприятия, не оправдывает строго мыслящего математика в том, что он не признает концептуального скачка, который отделяет полное отсутствие от существования эксцентриситета, каким бы малым и бесконечно малым он ни был. В одном случае мы имеем круг, в другом – концептуально совершенно иную сущность, а именно эллипс с его неравными осями. Аналогичная ситуация наблюдается со всеми реальными родами в природе».
Последовательный номиналист, таким образом, «находится на таком же неверном пути», как и тот, кто «например, испаряет пространство и время или строгие геометрические понятия точки, линии и т. д. до простых абстракций».
Его взгляд на первичное различие между отдельными силами природы тесно связан с платонистским взглядом Дюринга. И хотя он устанавливает принцип «руководящего начала материальности», согласно которому совокупность явлений подчиняется материальной и механической причинности, и описывает Вселенную как «механизм» и систему, «в истории которой, в конечном основании, речь идет только о различных механических состояниях материи», нельзя упускать из виду, что понятие механического всегда берется здесь в самом общем смысле пространственно-временных, количественно определяемых условий или процессов. В натурфилософии Дюринга, напротив, не допускается,
