— Кто? Кто это со мной сделает?
Павлик поднялся и, пошатываясь, направился к двери, но Егор преградил ему дорогу, уперся рукой в стену.
— Нет уж, стой! Во что ты ввязался? Это бандиты? Рэкетиры? Настолько все серьезно, что ты инсценировал свою смерть?
— Ты жить хочешь? – спокойно спросил Павлик, отодвигая его в сторону. – Ответь, ты хочешь жить или – знать?
Теперь замер Егор. Лицо у него было, словно он в уме перемножает многозначные числа. Сопоставив некоторые факты, он мотнул головой и кивнул на дверь в кухню.
— Идем туда.
Павлик оседлал стул-трон, Егор уселся напротив и вынес вердикт:
— Это точно не розыгрыш. Если бы ты знал, что… Что там произошло, то не стал бы меня просить звонить. И не мистификация – по той же причине. А еще ты говорил, что люди нам точно не угрожают. Так что сочувствую тебе, но… Предположения меня сожрут, но я хочу жить, поскольку вижу, что все серьезно. Единственный вопрос: чем я могу тебе помочь?
— Ты уже помог. Спасибо. – Павлик хотел сказать это громко, но осип.
— Тебе что-нибудь нужно?
Павлик покачал головой, но брат все правильно понял и проговорил:
— Если есть несколько минут, побудь здесь.
И исчез, захлопали ящики комода, зашуршал целлофан. И десяти минут не прошло, как Егор вернулся с объемным брезентовым рюкзаком, поставил его возле Павлика. Вид у брата был такой, словно он помогает партизанам. Ну, или – подпольщикам под носом у врага.
— Тебе придется скрываться, ведь так? – Егор принялся деловито вытаскивать из рюкзака упаковки. – Трусы. Носки. Две сменные футболки. Брюки. Теплая ветровка. Одеяло. Котелок вот. Маленький, но одному хватит. – Он достал из кухонного шкафа алюминиевую кружку, вилку, две ложки, нож, приговаривая: — У родителей этого добра валом, они и не спохватятся, и о рюкзаке не вспомнят. Для походов он мал, на каждый день – велик, а тебе в самый раз.
Для приличия следовало отказаться, но Павлик не стал. Не в его положении отвергать помощь. Он теперь бродяга без рода и племени, и ему нужно выживать. Эта мысль зрела на краю сознания, пока Павлик наблюдал за суетящимся братом. Безумно хотелось рассказать свою историю, чтобы не нести груз одному, но правда могла убить Егора, потому он молчал.
— Соль, сахар, сосиски, хлеб, кусок сыра… Не буду спрашивать, как ты очутился в Москве без ничего. – Он рванул из кухни, а вернулся с ежедневником на защелке и набором ручек, уперся в стол, задумавшись. – Буду думать, что ты – член тайного ордена, который в опале.
— Спасибо, — проговорил Павлик.
— Ерунда. Уверен, ты для меня сделал бы то же самое. Давай подумаем, что еще тебе понадобится. Деньги? У меня только пять тысяч.
— Деньги есть, около сорока долларов, не пропаду… Я ведь не смогу тебя отблагодарить — не знаю, что со мной будет дальше.
Егор махнул рукой.
— Ты уже отблагодарил. Собственным примером показал, каким можно стать. И я стараюсь, на бокс записался.
— Бокс неэффективен в уличных драках, — поделился Павлик знаниями себя взрослого, встал, сымитировал удар кулаком, потом – локтем согнутой руки. – Видишь разницу? Если сейчас ты начнешь драться кулаками, то собьешь себе костяшки, и все. Смешанные единоборства рулят. Еще тайский бокс штука хорошая, прокачанный лоукик только так роняет противника.
Вздохнув, Егор опустился на стул и подпер голову руками.
— Жаль, что мы больше не увидимся. Не хотелось бы терять с тобой связь.
