Спустя часа полтора я уже действовал более ловко и уверенно, и Гриша усложнил задачу. Теперь мы нагревали в печи сразу две заготовки, и пока сам мастер плющил одну под прессом, мы с Толиком бежали за второй. Готовые листы уже скопились в трех кипах, приехала «Ящерица», подхватила одну погрузочной «вилкой» и умчалась из цеха. Затем еще и еще раз, а мы пока наклепали новую кипу.
Нонна все это время бегала рядом и фотографировала. Увы, то, что поначалу она выбрала верный ракурс, оказалось случайностью, а дальше она вела съемку заполошно и хаотично. Вид у нее, правда, при этом был очень уверенный, и один раз она, красуясь, сделала кадр от бедра. Объектив при этом ушел вверх, и я сразу понял, что снимок точно запорот. Что ж, если хотя бы пару-тройку можно будет отобрать, уже хорошо.
Затем наступил черед постановочных кадров, от которых прямо напрашивался жест «рука-лицо». Но я делал вид, что все хорошо, даже пару раз подкинул идей для снимков, которые в будущем подсмотрел у наших парней с «Никонами», и Нонна благосклонно их приняла. Потом она показала мне большой палец, явно желая приободрить, и убежала прочь, придерживая «Зенит» левой рукой. Главное, чтобы подсказанные мной кадры получились, и тогда мы с коллегами сможем выделить газету нестандартными снимками. Тогда ведь как в основном делали? Из-за экономии пленки эксперименты не приветствовались, а потому снимали качественно, но без особой фантазии – по крайней мере большинство фотографов на местах. Про мэтров я, конечно, так не скажу – их снимки вообще космос, но это и уровень другой. И все-таки даже в условиях пленочного дефицита кое-что из будущего здесь точно можно внедрить. Надо будет, пожалуй, провести отдельную планерку для фотокоров.
А пока мы с рабочими продолжали штамповать кровельные листы, я уже почти не запарывал заготовки, и Гриша одобрительно похлопал меня по плечу. Втроем мы, как он довольно сказал, очень быстро перевыполнили план и теперь шли на рекорд. «Ящерица», забиравшая готовую продукцию, уже за нами не поспевала, и взмокший грузчик-транспортировщик попросил нас притормозить.
Мы сделали перерыв и вышли из цеха. Причем я, к собственному удивлению, попросил у Гриши одну «беломорину» и с наслаждением затянулся. Кажется, настоящий Кашеваров был никотинозависимым, и мне теперь предстояла еще одна задача.
Главный редактор «Андроповских известий» должен бросить курить!
[1] Здесь имеются в виду грузовики ГАЗ-52-02, ЗиЛ-130 и МАЗ-500.
[2] На самом деле Андроповского ЗКЗ не существовало, но комбинат «Искож» в Калинине действительно был.
[3] Рабкор – рабочий корреспондент.
19. Глава 18.
Когда я был маленьким, смолящий папиросу мужчина не был чем-то из ряда вон выходящим. Курили и женщины, хотя это точно осуждалось, особенно старшим поколением – дедушками и бабушками. К счастью, наши с Тайкой родители стойко держались и к табачному дыму были равнодушными. Зато в гостях у друзей я нередко видел переполненные окурками пепельницы. Удивительное дело – от нас, детей, старались скрыть эту пагубную привычку, но следы «преступления» не заметали. Наверное, во многом по этой причине многие мои сверстники закурили сами.
– Жека, скажи мне, как у вас в редакции с алкоголем? – от раздумий меня оторвал тихий голос Гриши.
Вокруг него вились клубы табачного дыма, и вид у мастера из-за этого был немного мистически-таинственный. Рядом пыхал своей крепкой «Примой» Толик, внимательно изучая меня немигающим взглядом.
