– Этакая острая необходимость… – пробормотал Азраил, направляясь к двери. За ней, как на подбор, стояли Хэпи, Квентин и Гордас.
– Вы ко мне?
– Да, – лаконично ответил Хэпи.
– Что ж, входите, – пригласил Азраил.
– Войдем, – обрадовался Квентин, проходя вперед. Азраил уже с порога приметил, что Гордаса и Квентина странно пошатывало.
– Что это с ними? – шепнул он Хэпи.
– Бунт, – предложил тот, пожимая плечами.
– Сколько книг… – удивился Гордас, когда вошел в полупустую мрачную комнату с разложенными на полу томами сочинений.
– Гордас, – одернул Азраил, – нам в другую сторону. Я тебя сюда не приглашал, – проговорил он раздраженно, увлекая гостя за собой.
Гордас неохотно приземлился на отведенное ему место за столом, за которым уже сидели Хэпи и уставившийся в газету Квентин. На затянувшееся мгновение воцарилась тишина.
Хэпи, как всегда первым, по причине невыносимости им пауз, постарался ее сломать:
– Ну и… что пишут в твоих книгах?
– О! – Оживился Гордас.
– Оставьте! – взмолился Азраил.
– Да что с тобой? – с жалостью посмотрел на него Квентин, откладывая газету. – Может, расскажешь?
– А с вами? Что это вы так дружны?
– Вчера пили вместе, – отмахнулся Хэпи. – Но не переводи темы, что с тобой?
– Яду б выпить… – прошептал Азраил.
– Надоело! Репетиции пропускаешь, играешь скверно, никто в лицо тебе этого сказать почему-то не может, видимо, ждут, когда с тебя слетит меланхолия, и под ней обнаружится прежний талантливый, живой Азраил. – В словах Гордаса не оказалось ни капли пафоса, ни нотки игры. – Надоело! Имей мужество, останься и объясни, в чем дело, или уйди со сцены. Поверь, найдутся короли и помимо тебя.
– Что это? Участие? Ты ли это, Гордас? —удивился Азраил.
Гордас смутился, потупился, заглянулв любезно предложенную ему хозяином чашку чая, Квентин опять взялся за газету. Азраил молчал, напряженно ожидая чего-то.
– Да с Гордасом все понятно: он хочет быть королем вместо тебя, – пояснил Хэпи. – Тут дело не в нем – в тебе, и, если честно, нам всем уже поперек горла твое скорбное состояние.
Газета в руках Квентина не шевелилась, по всему, он был сильно увлечен чтением.
– Быть может, Азраил влюблен? – ядовитые глаза Гордаса вновь ухмылялись.
– Змеи! – зловеще прошипел Азраил, с такой неконтролируемой ненавистью посмотрев на гостей, что их заметно передернуло.
Опять пауза, громкая, больная, обидная.
– Не счастливо, как видно, – сам себе отпарировал Гордас с комическим вздохом.
– Видел бы вас сейчас Вальсам! Не актеры, а балаганная свора, – заметил Азраил.
– Да-да, и станем мы скоро, вот как в этой статье, на стезю воровства и позора, – почувствовав неуместность своей реплики, Квентин тотчас смутился и покраснел.
Хэпи это заметил и не преминул воспользоваться:
– Молодец. Все-таки закончил рифмой. Ты точно из балагана будешь.
Квентин от стыда глубже запрятался в газетные строки. Гордас на это только покачал головой, отчего готический крестик в его ухе немедленно пришел в движение. Он не знал, куда деть глаза и потому отобрал газету у Квентина.
Азраил нахмурился:
– Вы пьяны?
– Хэпи не пьет, – зачем-то уточнил Гордас, не отрываясь от газеты.
– Дело не в том, в каком состоянии мы, а в том… – Хэпи недоговорил.
– Я понял, – сдался Азраил.
– Так посвяти нас в тайны своей души, – предложил Хэпи. – Мы выслушаем и…
Его перебил заинтересованный голос Гордаса:
– Странная эта твоя стезя позора, Квентин! Ты дочитал до конца?
