Ее везли так долго, что Ниа совершенно потеряла ориентацию: «Куда они меня везут? Что со мной будут делать? И почему эта больница выглядит так старомодно? Неужели это какой-то секретный объект?», – она попыталась приподняться, чтобы осмотреться, но тело все еще не слушалось ее.
Внезапно кто-то склонился над Ниа и сделал ей укол. Самый обычный укол, шприцом. Это было так неожиданно и архаично, что она не успела даже испугаться. Укол? Зачем? В глазах потемнело, и она провалилась в небытие.
Очнулась Ниа в каком-то светлом помещении, подключенная к множеству проводов и датчиков. Над ней толпились люди в светло-голубых костюмах, что-то оживленно обсуждающие. Они говорили вслух, обычными голосами! После безмолвных улиц и безэмоциональных лиц ей это казалось невероятно странным и даже немного пугающим. Они хотя бы видят, что я очнулась?
«…необычные показатели…», «…полная амнезия…», «…признаков повреждений мозга нет…», – доносились обрывки фраз. Ниа пыталась понять, что происходит, но ее никто не слушал. Врачи и техники продолжали проводить какие-то манипуляции, брать анализы, сканировать ее тело. Как подопытный кролик. Что они ищут? Она попыталась что-то сказать, но горло словно сдавило.
После серии утомительных и бессмысленных, как казалось Ниа, экспериментов и анализов ее, наконец, отключили от аппаратов и перевезли в небольшую комнату, выкрашенную в бело-серые тона. В комнате стояла кровать, тумбочка и стул. Никаких окон, никаких личных вещей. Только холодные, безликие стены. Ниа оставили одну, без объяснений и надежды на спасение. «Тюрьма. Я в тюрьме», – она села на кровать, ощущая холод простыней.
Дни тянулись медленно и однообразно. Периодически в комнату заходили люди в голубых костюмах и задавали Ниа одни и те же вопросы:
– Как вас зовут?
– Где вы живете?
– Что вы помните?
Она честно отвечала, что ничего не помнит, но они, казалось, не верили ей. Их лица оставались непроницаемыми, словно маски. Зачем спрашивать одно и то же, если не верите? Они издеваются? После их ухода Ниа подходила к тумбочке и смотрела на свое отражение в металлической поверхности. Все та же незнакомая девушка с карими глазами, полными отчаяния.
Большую часть времени Ниа проводила в одиночестве. Она лежала на кровати, уставившись в потолок, пытаясь найти хоть какую-то трещину, хоть какую-то зацепку. Или бродила по комнате, касаясь стен, словно пытаясь прощупать выход. Но все было тщетно. В голове – пустота.
Три раза в день в комнату приносили еду. На завтрак, обед и ужин ей подавали питательную, но совершенно безвкусную кашу и какие-то таблетки. Еда выглядела вполне обычной, но после того, что она видела в городе: эти разноцветные пластилиновые закуски, капсулы и прочую синтетическую пищу, Ниа начинала подозревать неладное. «Почему мне дают нормальную еду, а всем остальным что-то странное? Они что-то скрывают? Или хотят меня чем-то накормить?», – она отодвинула тарелку с кашей.
Однажды Ниа попыталась отказаться от еды, но санитарка в голубом костюме просто пожала плечами и сказала:
– Если не будете есть, вам будет хуже.
Никаких объяснений, никаких уговоров. Просто холодный, равнодушный взгляд. Ниа сжала кулаки.
Она понимала, что находится в ловушке. Ее держат здесь против ее воли, кормят непонятно чем и задают бессмысленные вопросы. Нужно выбираться отсюда. Любой ценой. Она окинула взглядом комнату, ища хоть что-то, что могло бы ей помочь. Нужно что-то делать. Нужно найти способ сбежать. Но как?
