— Как тебя зовут, рабыня?
В горле пересохло, я не могла выдавить ни звука. Да и не хотела.
Его пальцы до боли продавили челюсть:
— Твое имя, рабыня. Или я назову тебя по-своему.
Я с трудом сглотнула, процедила сквозь сжатые зубы:
— Мирая.
Он убрал руку:
— Прекрасно.
В ушах звенело, теплело. Я понимала, что сознание подергивается едва уловимой туманной дымкой, и от касаний лигура по телу пробегает странная дрожь. Меня начинало едва заметно ломать, и паника усиливалась. В голове эхом звучали недавние слова Пальмиры. Неужели меня заказало это чудовище?
Темные пальцы скользнули по моей шее, коснулись застежки ворота. К этому невозможно привыкнуть. Никогда. Я перехватила эту руку, наплевав на опасность, и тут же увидела колючие искры в его глазах. Лигур кивнул рабам, и мои руки заломили за спину. Больше я ничего не могла. Мерзавец расстегнул застежку, неспешно, будто издевался, и дернул ткань вниз. Повисла звенящая тишина. Уроды в креслах затаили дыхание. Лигур легко коснулся моей груди, обвел полукружие пальцем. Я слышала, как тяжело он выдохнул, не могла терпеть его касания, его подчиняющий взгляд. Этот взгляд уничтожал меня. Я дернулась, но это лишь вызвало едва заметную улыбку.
Тонкие темные губы перекосила удовлетворенная усмешка:
— Хорошо… Очень хорошо. — Он пристально всматривался в мое лицо, вдруг взгляд изменился, наполнился злостью. Лигур обернулся к остальным: — Вашу мать, кто приказал дать ей седонин? Я же вижу…
Имперец в зеленом расхохотался:
— Всего микрограмм. Мы должны видеть, насколько восприимчивой она может быть. Вдруг девка совсем негодная. — Он поднялся, подошел, елозил по мне взглядом, но, будто разом потеряв интерес, посмотрел на лигура: — Знаешь, Кондор, впервые вижу в тебе такое рвение. Не на шутку… Девка хороша, но советую не забывать, что она заказана. Не для тебя, мой друг. А мы, как ты знаешь, всегда выполняем договоренности. Заказ есть заказ.
Значит, не он… Я даже с облегчением выдохнула. Не он.
Лигур не ответил, лишь кивнул. Дернул ткань, и платье упало к ногам. Темная рука легла мне на живот, нырнула между ног, и я дернулась от разлившегося по телу импульса. Но меня крепко держали. Кондор вновь посмотрел на имперца:
— Микрограмм? В самом деле? Она уже течет. Что с ней будет через десять минут?
Тот второй лишь повел бровями:
— Надо же… От такой крошечной дозы? Вот и прекрасно. Хватит любоваться, на стол ее.
5. 5
Меня подхватили под локти, развернули. В нише прямо передо мной загорелся свет, и я увидела медицинскую кушетку. Рядом — вальдорец-полукровка в униформе врача. Меня буквально швырнули на стол, руки закрепили за головой, зафиксировали ноги, разведя колени. Я дергалась, панически осознавая свою беспомощность. Что они станут делать? Все эти мужчины?
Но Имперец вернулся в кресло, рядом остались лишь лигур и медик, который выкатил приборную тележку и уже устраивался у меня между ног, подсвечивая себе фонарем. Я глохла от страха, но в то же время явно ощущала, как ломота в теле усилилась. Уже поняла, что они напичкали меня каким-то седонином, но не знала, что это.
Что это?
Кондор не отходил от меня. Смотрел сверху вниз, и я умирала под этим взглядом. Его темная ладонь лениво елозила по моей коже, и я ловила себя на ужасающей мысли, что хотела этих касаний. С каждой минутой больше и больше. Даже едва заметно выгибалась за его рукой. Вновь и вновь искала сосредоточенный зеленый взгляд, и не было ни малейшего сомнения, что я вижу в нем желание. Яростное, жгучее. Его пальцы легко зажали сосок, и я не сдержала судорожный вдох от разлившейся по телу томительной волны.
