Во рту – свернутый клочок бумаги.
Он развернул.
«Ты отрёкся от всего. Но я не забыл.
Мы были вместе. Тогда. В подвале.
Я выжил. И я помню.
Ты – нет.
Но это – исправимо.»
Подпись: A.
Он закрыл глаза.
– Он солгал, – прошептал. – Мы не были вместе.
– Или ты солгал себе, – сказала Зои. – Но теперь он вернул тебя обратно.
– Вернул куда?
Она посмотрела в темноту кладбища.
– Туда, где ты впервые стал свидетелем.
И, может быть…
Палачом.
ГЛАВА 4
(Память как улика. Аудиоизображение прошлого. Подозрения.) Аудиофайл нашли не сразу.
Когда судмедэксперт начал вскрытие тела, найденного на кладбище, он сразу
почувствовал нечто странное. Лёгкие были пусты. Сердце – отсутствовало.
И тем не менее, что-то внутри грудной полости щёлкнуло, как пластик. Он
разрезал глубже – и увидел.
Флеш-карта.
Обёрнутая в пластиковый пакет, герметично вложенная между рёбер. Как
капсула с ядом, но без яда.
Только информация.
Тейтум держал карту в руках, пока техник подключал её к терминалу.
– Стандартный формат, – сказал парень. – AVI-файл.
– Видео?
– Нет. Звук. Запись.
– Когда?
– Дата кодирована – 1997.
– Столько лет назад?
– Архивное сжатие. Можно восстановить. Но звук будет искажён.
Он нажал «воспроизвести».
Пошёл шум. Хрип. Потом голос. Детский.
Он.
Шестилетний.
Говорил с кем-то:
– Это больно.
– Не смотри. Потерпи. Скоро всё закончится.
– Я не хочу, чтобы она кричала.
– Тогда заставь её молчать.
Пауза.
– Вот. Теперь она не будет.
Щелчок. Конец записи.
Зои стояла в стороне. Она не плакала. Она не дрожала. Но её голос стал на
полтона ниже:
– Это ты.
– Да.
– И ты всё ещё живёшь.
– Пока.
Они молчали всю дорогу домой.
Он не мог смотреть на зеркало заднего вида. Ему казалось, что в отражении
– не он.
Что-то подменилось.
Голос из прошлого звучал внутри как ржавый механизм, прокручивающий
вены.
Дома Зои села на пол, спиной к стене.
– Скажи, – сказала она, – ты когда-нибудь думал, что можешь быть
виноват?
Он не ответил.
– Не убийцей. Убийцей ты бы не стал. Но частью. Кусочком машины.
Мальчиком, который не остановил. Который… молчал. Из страха. Или под
давлением.
Он закрыл глаза.
– Я был ребёнком.
– И он тоже.
– Кто?
– Тот, кто это записал. Кто вложил это в тело.
Это не просто воспоминание. Это – обвинение.
Позже, ближе к ночи, они слушали запись снова. И снова. Звук был мутный, как вода, в которой что-то медленно тонет. В одном моменте слышно, как
кто-то хлопает дверью. В другом – как скребёт ложкой по металлу. На сорок
третьей секунде – девочка кашляет. Потом – глухой удар.
На 1:02 – лёгкое: «Тейт… Тейт…»
Протянутое. Как будто затаив дыхание.
Он вскочил.
– Она знала моё имя.
– Она была там.
– Я её не спас.
– Или… – Зои замолчала. – Или она жива. И всё это делает она.
Он обернулся.
– Ты думаешь, это Лена?
– Я думаю, кто-то выжил. И не простил. И теперь возвращает боль – как ты
возвращаешь себе память.
Следующее утро было серым. Город просыпался, как больной после
бессонной ночи. Вялые машины, мокрый асфальт, солнце не появлялось.
Новости уже шумели: «Очередное убийство. Детали не разглашаются».
Журналисты вглядывались в лица, но лица ничего не говорили.
В отделе Тейтум сидел над бумагами, но ничего не читал.
Всё, что он знал, больше не укладывалось в доклады.
Он почувствовал себя не полицейским, а выжившим.
Тогда зазвонил внутренний телефон.
Он снял трубку.
– Агент Тейтум?
– Да.
– Вам нужна комната для допроса. У нас посетитель. Мужчина. Средних лет.
Без документов. Сказал, что пришёл поговорить с тем, кто видел зеркало.
