Голубой горизонт - страница 41

Луиза с тоской вспоминала сладкий вкус этой сырой рыбы теперь, когда смотрела на тяжело нагруженные лодки, подходившие к борту корабля. Потом послышались стук и крики, скрип подъемных блоков, снова кто-то выкрикивал приказы… Сквозь щель Луиза наблюдала, как корзины и ящики со свежими продуктами поднимали на палубу. Она чуяла запах фруктов и недавно собранных помидоров. Ее рот наполнился слюной, но она прекрасно знала, что основная часть этой роскоши попадет на стол к офицерам, а что останется – пойдет на камбуз для рядовых матросов. И ни крошки не упадет на палубу для заключенных. Их кормили заплесневелыми морскими сухарями и протухшей солониной, в которой кишмя кишели черви.

Внезапно она услышала, как кто-то постукивает в одну из бойниц дальше по палубе, и мужской голос снаружи позвал тихо, но настойчиво:

– Луиза! Луиза там?

Прежде чем она успела ответить, кто-то из женщин заорал в ответ:

– Да, милый! Я Луиза! Хочешь попробовать мед из моего горшочка?

Раздался визгливый смех.

Луиза узнала мужской голос. Она попыталась позвать его сквозь хор грязных предложений, но ее враги заглушили ее злобными воплями, и девушка поняла, что он не сможет ее услышать. В отчаянии она всмотрелась через щель, но обзор был слишком ограничен.

– Я здесь! – закричала она по-голландски. – Я Луиза!

Перед щелью возникло его лицо. Он, видимо, стоял на одной из скамей в лодке, пришвартованной под ее бойницей.

– Луиза?

Он прижался глазом к щели со своей стороны, и они уставились друг на друга с расстояния в несколько дюймов.

– Да! – Он неожиданно засмеялся. – Синие глаза! Яркие синие глаза!

– Кто ты такой? Как тебя зовут?

Она почему-то заговорила по-английски, и он разинул рот:

– Ты говоришь по-английски?

– Нет, умник, это китайский! – огрызнулась она, и юноша снова засмеялся.

Судя по смеху, он был властен и самоуверен, однако Луиза уже год не слышала дружеских голосов.

– Однако ты дерзка! Но у меня есть для тебя кое-что. Ты можешь открыть эту крышку? – спросил он.

– А с палубы смотрит кто-нибудь? – ответила она вопросом. – Если увидят, что мы разговариваем, меня высекут.

– Нет, нас не видно за завалом борта.

– Подожди! – сказала Луиза и достала из своего мешочка лезвие.

Она быстро выдернула ту единственную скобу, что еще удерживала на месте замок. Потом отклонилась назад и, уперев обе босые ноги в крышку бойницы, толкнула ее изо всех сил. Петли скрипнули и подались на несколько дюймов. Луиза увидела пальцы юноши на краю крышки – он помог открыть ее немного шире.

Потом он просунул в широкую щель небольшой холщовый мешок.

– Там письмо для тебя, – прошептал он, прижавшись лицом к дыре. – Прочитай.

И он исчез.

– Погоди! – взмолилась Луиза, и в щели снова появилось его лицо. – Ты не сказал, как тебя зовут.

– Джим. Джим Кортни.

– Спасибо, Джим Кортни, – поблагодарила Луиза и позволила крышке захлопнуться.

Три женщины собрались возле нее тесным защитным кружком, заслоняя от чужих глаз, когда Луиза открывала мешок. Они быстро поделили вяленое мясо и морские сухари и тут же впились в это не слишком аппетитное угощение с отчаянием голода. А Луиза нашла гребень, и ее глаза наполнились слезами. Гребень был вырезан из светлого, пятнистого черепахового панциря. Луиза провела им по волосам, и гребень ровно скользнул по ним, не цепляясь, как та уродливая расческа, которую она сама кое-как изготовила. Потом Луиза нашла напильник и нож, завернутые вместе в кусок парусины. Нож имел роговую рукоятку, а лезвие, когда она проверила его на большом пальце, оказалось очень острым; это было отличное оружие. У крепкого маленького напильника имелись три грани. Луиза ощутила всплеск надежды, первый за все эти долгие месяцы. Она посмотрела на кандалы на своих лодыжках. Кожа под их жесткими кольцами натерлась до мозолей.