– Галочка, ну что ты так расстраиваешься, всё не так плохо, как ты думаешь. Просто Полине стало жаль этого несчастного пупса, и она решила его пожалеть, а это, по-моему, даже хорошо.
– А мать она свою не хочет пожалеть, со стыда ведь сгорю скоро от её выкрутасов!
– Галочка, ты как всегда склонна всё преувеличивать!
– Да идите вы оба куда подальше и оставьте меня в покое! Доканаете вы меня, не дадите пожить спокойно, чтоб вам пусто было! А ты, спасительница, что вылупилась на меня?! Ишь, глазами стреляет тут! Немедленно положи пупса в мусорное ведро, где ему самое место. Ты меня поняла?
Я ещё крепче прижала к себе своего нового друга и, посмотрев маме в глаза, чего она очень не любила, сказала с вызовом:
– Нет, не положу, папа его починит, и он будет всегда со мной, он больше не вернётся на помойку, потому что он теперь мой друг!
Это был первый жёсткий протест, спустя почти три месяца, после моего отказа от мяса Кабунярчика. После произнесённой фразы, я всё ещё смотрела маме в глаза, внутренне сжимаясь от страха. После моей непростительной выходки мама вся покраснела и гневно обрушилась на папу:
– Вот! Вот! Посмотри, к чему приводит твоё поддакивание, я для неё уже ничего не значу, вот и занимайся ей сам, я умываю руки! Как я посмотрю, вы оба тут придурковатые.
После произнесённой тирады она резко развернулась и ушла, громко стукнув дверью. Папа немного помолчал, а потом, тяжело вздохнув, молча принялся чинить моего пупса. Как я была ему благодарна, как тепло и хорошо у меня было на душе. Я знала, что папа понимает меня. И пусть он не родной, но он наверное меня хоть немножечко любит…
И действительно, после этого, казалось бы уж не столь ужасного события, мама действительно совсем не проводила со мной времени.
Я предоставлена была полностью себе, что отнюдь меня не угнетало. Мама полагала, что эта мера наказания возымеет на меня какое-то действие и я начну искать к ней подход, но она ошиблась, я прекрасно обходилась без её общества. Всё своё свободное время мне посвящал папа, и хоть его было совсем немного, но проводили мы его всегда весело. Он с большим удовольствием со мной гулял. Поскольку уже вскоре наступила зима, то он катал меня на санках, охотно лепил со мной снежную бабу, играл в снежки. Мне казалось, что в это время ему было действительно хорошо, без присутствия мамы. В ту зиму папа купил мне лыжи и коньки и мы по выходным ходили на большой городской каток, где всегда горели разноцветные огни, и играла музыка. Для меня это было настоящим счастьем, ибо стремительное движение всегда у меня сопрягалось с чувством полёта и безграничной свободы.
Наступили ноябрьские праздники, после демонстрации к нам пришли гости. Мама готовилась к приёму тщательно, и поэтому стол был уставлен всякими изысками. Я любила праздники, поскольку мама была занята гостями и при них со мной была очень мила и хвалила меня на все лады… Но я ещё не ведала, что этот праздник будет с горьким сюрпризом…
К нам пришли две семейные пары с детьми. Все эти люди для меня были незнакомыми, и мы все вначале вечера были заняты знакомством друг с другом, взрослые обменивались подарками, не забывая при этом про детей. Тётя и дядя по странной фамилии Штайнер пришли со своей дочерью Зоей, моей ровесницей. Другая пара привела своего сына Мишу, он был на год меня младше. Его мама была модисткой и впоследствии, моя мама часто со мной ходила к Мишиной маме, для пополнения своего гардероба. Родители же Зои были докторами и работали в городской поликлинике, которую мама посещала гораздо чаще, чем модистку, ибо бдительно стояла на страже своего изношенного сплошными нервами организма. Так что за праздничным столом сидели сплошь нужные люди. Детям накрыли маленький столик в моей комнате, и мы, познакомившись, вполне мирно развлекались в меру своих детских интересов. Взрослые, вдоволь испив горячительных напитков, пустились в пляс, мы же с нескрываемым любопытством наблюдали за танцами.
