– Подумаешь, аукцион, – легкомысленно заявила она. – Меня купит богатый мужчина и станет лелеять, как редкую драгоценность. Окружит роскошью, нарядит в красивое платье и станет кормить самой вкусной едой, которую только можно представить. Разве в этом есть что-то плохое?
Слезы на миг застыли в голубых глазах Грейс, а потом тоненькой струйкой потекли по щекам.
– Но ты станешь всего лишь игрушкой. Бесправной. Полностью подчиненной ему.
– Это я-то? – Девушка вскинула бровь. – Еще посмотрим, кто из нас станет игрушкой, – заявила она с той долей воодушевления, которого отнюдь не испытывала. Принуждала себя быть веселой и беззаботной ради сестры. – Вот увидишь, я так задурю этому богачу голову, что он станет исполнять все мои прихоти, а потом вовсе даст много денег и отпустит домой. К вам, мои дорогие сестрички!
Слезы Грейс поутихли. Она вспыхнувшим восхищением взглядом глядела на Ханну, кажется, чуточку убежденная той картиной возможного будущего, которую та ей нарисовала.
– Н-но... но ты уверена, что другого способна нет? – спросила она. И тут же воскликнула: – Можно ведь убежать. Покинуть Лондон, отправиться в Оксфорд или Бристоль! Мистер Кетсби нас не найдет, а значит, тебе не придется...
Сестра покачала головой.
Нельзя сказать, чтобы мысль о побеге не приходила ей в голову тоже, просто она понимала: убежать не удастся. Прямо сейчас, если выглянуть сквозь стекло, можно было заметить двух типов, ошивавшихся неподалеку... Они караулили их по наущению Кетсби, ясное дело.
– Убегать мы не станем, – сказала она. – Кетсби пообещал о вас позаботиться, а сейчас это самое главное. Лили, ты знаешь, совсем еще кроха, к тому же мечтает плести кружева. Еще мама мечтала отдать ее в пансион миссис Палмер, вот и исполним мечту нашей сестры...
– А как же твои мечты, Ханна? – всхлипнула Грейс.
– Я мечтаю о безопасном и уютном доме для вас, а в пансионе у вас будет именно такой. Большего мне и не нужно! – Девушка привлекла к себе Грейс и обняла ее, не давая той рассмотреть, как из ее собственных глаз выкатилась слеза.
Сестре незачем знать, как непросто ей было принять горькую истину об участии в аукционе и последующем... рабстве. Именно рабстве, ведь как иначе назвать необходимость служить кому-то по принуждению?
«Святая Бриджит, – взмолилась девушка мысленно, – дай мне сил выдержать это! И однажды снова увидеть Грейс и Лили».
Остаток дня Ханна провела на ногах, не позволяя себе присесть хоть на секунду: казалось, стоит расслабиться, и она просто развалится на куски, без надежды собрать себя вновь. Она не могла этого допустить...
Все фасовала и раскладывала по местам травяные сборы от насморков и желудочных колик, осознавая заранее, что никому они, может быть, не понадобятся: Кетсби вряд ли продолжит торговать травами – просто выбросит весь этот «мусор» и откроет питейное заведение, где очередного беднягу, такого, как их отец, выпотрошат как липку за игрой в хэзард или барбут.
И все-таки она продолжала работать, пока Грейс не позвала ее ужинать...
– Ты не передумала? – шепнула девушка Ханне. – Еще можно сбежать.
– Нет, не передумала. И скажу Лили за ужином, что завтра вы перебираетесь к миссис Палмер.
Грейс кивнула с мрачным лицом и, подхватив с плиты кастрюльку с бобами, водрузила ее посреди стола. Почти сразу на кухне появилась Лили, младшая из сестер Уэллс...
– Сегодня я собственноручно пришила пять пуговиц! – заявила она, усаживаясь за стол. – Мистер Бейкер не позволял, но жена его добрая женщина и сказала, что я с этим справлюсь. И я справилась!
