– Молодец, Лили! – похвалила сестренку Ханна, коснувшись ее белоснежных волос.
Старшие сестры, в отличие от нее, были темноволосы, да и к портняжному мастерству тяги не ощущали, а Лили, которой только на днях исполнилось девять, уже целый год работала в лавке портного на Корделиен-стрит, правда, всего лишь служанкой, но ее радости это не умаляло. – Глядишь, и ты станешь однажды известной портнихой, такой, что самой королеве платье пошьет, – сказала сестра, заставив Лили зардеться от радости. И добавила тут же: – Помнишь, вы с мамой мечтали, что ты попадешь в пансион миссис Палмер и станешь учиться прясть кружева? – Сестренка кивнула. – Так вот, твоя мечта исполняется! Завтра вы с Грейс отправитесь в пансион. Правда, чудесно?
Ханна старательно изображала восторг и легкость, которых, увы, не испытывала, только гнетущую тяжесть от мысли о разлуке с любимыми сестрами. И когда Лили спросила: «А ты?», она еле сдержала порыв уткнуться в ее белые волосы и разреветься от горя.
– А я пойду в услужение в дом богатого господина. Мне обещают постой и хорошее жалованье. Я не могла отказаться!
– Как зовут этого господина? – продолжала допытываться сестра.
– Ты вряд ли слышала его имя.
– Он живет в Лондоне или в деревне?
– В деревне. Я пока мало что знаю!
– Он женат? Дети у него есть?
– Об этом я тоже не знаю. Ты лучше ешь-ешь... – От собственного вранья у Ханны стиснуло горло. – Иначе Грейс заругается.
– Еще как заругаюсь, – подтвердила средняя сестра, сделавшись, кажется, только мрачнее. И сунула в рот ложку похлебки... Добавила, прожевав: – Не донимай сестру пустыми вопросами, Лили, она расскажет нам все, когда придет повидаться.
Их взгляды с Ханной невольно пересеклись, и каждая отвела его в сторону, понимая прекрасно, что встречи этой может и вовсе не быть.
Никогда.
Но думать об этом не стоило. Ни сейчас, ни когда-либо позже...
И она солгала:
– Так я и сделаю, когда буду знать больше.
Ночью Ханна то и дело поднималась с постели, выглядывая в окно: может, правда, просто сбежать, гадала она. Ночь – защитница беглецов. И пусть королева Елизавета бродяг на дорогах велела вылавливать и сечь розгами – рискнуть, наверное, стоило...
Или нет?
В конце концов, Ханна уснула уже на рассвете, а, проснувшись, в панике поняла, что солнце уже высоко, и это ее последний день с сестрами.
– Добрый день, соня-засоня! – улыбнулась ей Лили, увидев сестру. – А мы собираемся. – Она продемонстрировала холщовую сумку, в которую в тот самый момент укладывала самолично пошитую куклу. – Грейс сказала, тебя не будить, дать выспаться. На столе для тебя бутерброд! – указала она. – Мы позавтракали давно.
– Спасибо, Лили.
Сама Ханна сумку не собирала: какие личные вещи у той, что продает себя в рабство? Лишь для вида покидала в нее какие-то порошки, да настойку из бересклета. И когда пришел Кетсби, три сестры сразу же вышли и последовали за ним к пансиону миссис Палмер близ Сити. Там Ханна простилась с Лили и Грейс... Служанка, встретившая их на пороге, завела девочек внутрь, а Ханна с разрывавшимся от тоски сердцем так и глядела на захлопнувшуюся за ними дверь.
– Пора, – тронул ее за рукав Кетсби. – Время не ждет.
И они направились вдоль по набережной к Вестминстеру. Там, свернув в переулок, Ханна различила повозку и двух мужчин в простых куртках чернорабочих... Они ждали их, так как Кетсби, молча кивнув, сразу же спросил Ханну:
