– О борделе? – подсказала пареньку Ханна.
– Д-да, – кивнул тот. – А они меня... Я смутно помню, что было вчера. Вернее, вообще ничего не помню... Ты не могла бы...
– Могла бы, но для начала хотелось бы что-то надеть, я, знаешь ли, без одежды.
– О! – Рот ее собеседника округлился, а уши запылали по новой. Он опять заметался по комнате, в поисках непонятно чего, должно быть, женской одежды, которой здесь отродясь не было.
Ханна покачала головой, не зная то ли смеяться, то ли жалеть бедного заполошного паренька.
– Если дашь мне сорочку и бриджи – этого будет довольно, – облегчила она его поиск.
– Мужские сорочку и бриджи? – уточнил тот.
– А у тебя есть другие?
Тот снова смутился и, торопливо ретировавшись в гардеробную комнату, принес ей просимое. Протянул на пальцах вытянутой руки, не решаясь даже в глаза посмотреть. Похоже, с женщинами парнишка действительно опыта не имел... Вот уж повезло, так повезло!
Ханна натянула одежду и вышла, наконец-то, из-за портьеры.
– Ханна Уэллс, – представилась она тут же, сделав неловкий книксен.
– Оливер Квинси, граф Солсбери, – назвался молодой человек. Правда, и тут снова смутился: – Младший граф Солсбери, если по существу, – поспешил уточнить. – Но для тебя это, наверно, значения не имеет...
– Никакого, – подтвердила Ханна.
Весь ее опыт общения с аристократией сводился к продаже желудочных капель служанке одной важной дамы из Сити.
После этого, будто не зная, куда деть свои руки и, должно быть, отчасти глаза, так как парнишка то и дело утыкался взглядом ей в ноги, младший граф Солсбери отвернулся и почесал голову.
– Эм... так ты мне расскажешь, как оказалась в той клетке? – осведомился он у нее.
Щадить его нежные чувства Ханна не стала и сообщила, как есть:
– Меня продали на аукционе – ты меня приобрел. Кое-кто наживается на перевертышах! Ты не знал о таком? – спросила в конце, заметив о выражение на лице собеседника.
Тот захлопал глазами, словно готовая разрыдаться девица. Только этого не хватало! К счастью, он не заплакал, только прочувствованно сказал:
– Это так отвратительно, мне очень жаль. Продавать людей, как товар...
– Перевертышей, – поправила его девушка. – Кое-кто, кроме как диких зверей, нас не воспринимает.
– Но я не такой! – живо откликнулся Оливер. И снова сделался красным. – Я не такой, – повторил тише. – И вижу прекрасно, что ты... в большей степени человек, чем...
– … Животное. Можешь говорить смело, я не обижусь.
– Ты красивая, – невпопад выдал мальчишка и снова запунцовел.
Ханне стало его даже жаль: так, глядишь, у него случится сердечная недостаточность от нехватки крови в организме.
– Благодарю, – отозвалась она. – Ты тоже весьма симпатичный молодой человек. И ты... заплатил за меня немалые деньги, – подошла она к главному.
Оливер, побледнев, покраснел одновременно. Кажется, менять цвет лица в долю секунды было его несчастливым талантом!
– Я не мог! – открестился он от подобного в нескрываемом ужасе. – Я даже не помню, где был и что делал.
Неторопливо, как непонятливому ребенку, девушка сообщила:
– Ты был на аукционе и купил меня за шестьдесят фунтов.
– Шестьдесят фунтов?! – взвыл паренек. – Да у меня в жизни таких денег не было.
От подобной реакции Ханна несколько растерялась: ей казалось, у аристократов денег куры не клюют. А тут на тебе вот...
– Но ты дал расписку людям с аукциона. Они придут за своими деньгами! – сказала она, чем совершенно добила мальчишку.
