Город, что стоит на окраине континента - страница 43

– Просто относись к этому спокойнее. – сказала Гертруда, смотря в потолок. – Видишь, вот и у меня появилась эта дурацкая привычка. Постоянно смотрю куда-то вверх.

– Нет, Гертруда, ты послушай. У меня ушел далеко не один год на то, чтобы я мог стоять в центре города в этом костюме. А что теперь? Они решили, что могу вот так взять и надеть его, начать бегать и прыгать в нем по городу, не забывая рассказывать всем про то, что жизнь – праздник свободы и веселья. По-твоему, это нормально? – Ампер был настолько зол, что даже отложил свой бокал, которым он так любит жеманно размахивать во время разговора.

– Послушай, а что в этом плохого? Ты нравишься людям – они за тобой повторяют. Как по мне, так это, наоборот, замечательно, что ты стал для них большим, чем просто певец. Ты стал для них вроде символа. Немногим такое удается.

– Я стал для них шутом. Погоди вот увидишь, как тысячи людей, переодетых в мой костюм, надувают огромный шар, цепляют к нему огромную корзину, лезут в нее, расталкивая друг друга, и улетают к звездам – вот оно, самое веселое и продаваемое шоу, в центре которого я сам. Я, который никогда об этом не просил! – Ампер выдохнул и начал медленно расползаться по дивану. На его лице мимолетно блеснула улыбка, тут же сменившаяся прежним выражением недовольства.

– Допустим, тебе так не нравятся сотни людей, похожих на тебя. Видишь одного такого и начинаешь злиться, видишь двух и впадаешь в ярость. Но, послушай, так ведь можно и собственное отражение невзлюбить. Если будешь и дальше так жить, то в один день проснешься и поймешь, что сам себе не мил. Пройдешься по комнате и поймешь, что твои руки и ноги уже не твои, что они просто подражают тем рукам и ногам, что когда-то у тебя были. Начнешь петь и тут же стихнешь – голос то не твой. Твой бы никогда не звучал так паршиво. Оттуда только один путь – сам знаешь, какой. И что мне потом делать одной в таком большом доме? Продам его и перееду тихо доживать свои дни куда-нибудь на окраину. – Гертруда жалостливо улыбнулась и прижалась к плечу своего супруга. – Подумай и обо мне, которой только пару дней назад стукнуло тридцать.

В гостиной повисло молчание. Приятное, легкое молчание, которое часто возникает между людьми, искренне любящими друг друга. Гертруда положила голову ему на колени, а Ампер заканчивал бокал. Даже угрюмые лица с картин слегка улыбнулись от такого зрелища. Только в такие моменты человек может по-настоящему увидеть звезды, даже если от неба его отделяет потолок.

– Гертруда, скажи, что значит полюбить себя? – внезапно спросил Ампер.

– А как люди любят друг друга? Мне кажется, что любовь безусловна. Она не зависит от обстоятельств, от времени года, от твоего настроения или от того, какая сегодня погода. Ты чувствуешь, что вне этого человека ты и не существуешь вполне. Глупо пытаться объяснить свою любовь к кому-то его качествами. Я люблю кого-то, потому что он добрый и заботливый – бред. Там, где есть любовь, человека нельзя разобрать на хорошее и плохое. Он просто есть, а ты его просто любишь. Так же и с самим собой.

– Да, но ведь люди могут и перестать любить друг друга. Это происходит по разным причинам, но происходит.

– Значит, кто-то из них перестал быть самим собой. Самое страшное предательство – предательство самого себя. Человек попросту перестает существовать после этого. Так и случается, что люди любят друг друга, а кто-то из них вдруг перестает быть собой, от него остается одна только тень. От тени сложно избавиться, сложно вообразить мир без тени, но тень нельзя полюбить, как и нельзя полюбить, скажем, пустой бокал.