Вот была бы Марика в сказке, можно было бы превратить этих двоих в тыквы. «Фея-крестная, пожалуйста-пожалуйста!». Но в служебном туалете пахло не сказкой, а хлоркой, да и подходящей феи рядом не наблюдалось. Как не было и надежды, что те двое просто молча уйдут.
Так что Марика сидела и храбрила сама себя: «А чего такого? Ну видела! А нефиг двери на распашку оставлять!». Сидела до тех самых пор, пока не услышала за тонкой филенкой крики, звуки разбитой посуды, разъяренный рев и совсем уж страшное — выстрелы… Накатил ужас, буквально приморозивший к крышке унитаза. А уж когда кто-то решительно задергал запертую дверь, Марика, кажется, и вовсе дышать перестала.
— Что там? — злобно заорал кто-то.
— Туалет. Забился сток, потому и заперт, чтобы никто не воспользовался, — очень честно сказал Дей. — Если вам надо, то в зале…
— Поговори у меня! — рявкнули в ответ, и Марика, услышав новый, теперь совсем близкий звук удара, зажала себе рот руками.
Волк (а тип со злобным рычащим голосом точно был именно оборотнем) вернулся, сначала пощелкал выключателем — свет над головой у Марики то включался, то выключался, потом вновь дернул дверь, попутно принюхиваясь так громко, что изнутри было слышно.
Навалился черный ужас: ведь этот тип аромат самки-волчицы, запершейся во вроде как пустом туалете, почуять вполне мог. Тот-то волчара по имени Матс Марику ведь учуял сразу и ее личный аромат идентифицировал без проблем, а значит…
Но урод за дверью лишь еще раз с силой дернул за ручку, выругался грязно и по-прежнему злобно, крикнул Дею, чтобы «валил ко всем», и тоже затопал прочь. А потом…
Потом раздались новые выстрелы, кто-то закричал истошно и так страшно, что Марика даже уши себе зажала, забившись в самый дальний угол — чуть ли не под унитаз. И сидела долго, решившись выйти из своего убежища, лишь когда завыли полицейские сирены.
Кухня была пустой, Марика пробежала ее на цыпочках, стараясь не наступать на разбросанные на полу осколки тарелок и вывалившуюся из них на пол еду, а после приникла, сминая нос, к круглому окошку в двери, которая вела из кухни в зал.
От дыхания стекло тут же запотело, но Марика все же успела увидеть, как с улицы в кондитерскую входят люди в форме. Все позади? Так быстро? Да и вообще, что это было?
Узнать это получилось бы, только оказавшись там — вместе со всеми, и Марика, ведомая все тем же неизбывным женским любопытством, приоткрыла створку, чтобы буквально просочиться в образовавшуюся щель.
Все работники кафе и немногие припозднившиеся посетители были здесь — стояли и смотрели куда-то в одну точку. Туда же теперь глядели и вошедшие полицейские. Марика подобралась ближе и тоже увидела, что их привлекало: трупы. Точнее труп, а рядом кто-то на него очень похожий.
Первый лишился глаза: вместо него зияла кровавая дыра, и сомнений в том, что он — клиент морга, не было совсем. А вот второй, кажется, еще был жив — одна его нога дергалась отвратительно беспомощно, будто в агонии.
Рядом с прибывшими «на происшествие» полицейскими стоял тот более молодой волк, имя которого Марика так и не узнала. У него по рукаву рубашки растекалось кровавое пятно, но сильно пострадавшим он не выглядел — болтал как ни в чем не бывало.
Причем было похоже, что с каждым полицейским он знаком лично. А вот его приятель (Матс! Кстати, красивое имя!) сидел в стороне ото всех, уставившись в пол, и пистолет, все еще зажатый в его руке, нервно подрагивал…
