— Идите погуляйте, ладно? — ласково обратилась она, судя по всему, к старшему. — Только никому не говорите, что у нас гости.
— Ла-а-адно, — снова растянул слово он и подал руку остальным детям.
Когда они поднялись, Ясна поняла, что это две девочки, и они безумного похожи друг на друга. И не только рваными лохмотьями вместо одежды и спутанными волосами, у них были совершенно одинаковые личики.
— Я есть хочу, — сказала одна из них.
— Иди, Эль, иди, когда гуляешь, есть не хочется, — нахмурилась мать.
Ребята больше ничего не произнесли и, как мышата из норы, повыскакивали из подвальчика.
— Прости, у меня ничего нет, иначе я все вам отдала бы, — Ясна смотрела на несчастную мать.
— Но ты же что-то украла? — сощурилась она.
Очевидно, женщина впустила ее, только потому что рассчитывала на добычу Ясны. Но, кроме одного сандалия, с нее действительно нечего было взять.
— Свою жизнь, — грустно улыбнулась девица, как бы извиняясь за то, что у нее не оказалось чего-то более существенного. Испуг стал проходить, и теперь Ясна чувствовала, как пекут ссадины на ступне.
— Невольница, значит? — покачала головой спасительница.
— Меня украли из дома, я всегда была свободной! — горячо возразила Ясна.
Но ее собеседница только лишь криво ухмыльнулась.
— Далеко ли дом твой?
— Там, за пустыней, — неопределенно махнула рукой рабыня.
Женщина цыкнула.
— Здесь ты чужая. Ты ведь ланойка?
— Твоя правда, — пожала плечами она. — Прошу, разреши мне побыть у тебя до темноты, а потом я уйду.
Малыш на руках у женщины яростно засопел и принялся возмущаться по-своему, двигая ручками и покряхтывая.
— Тш-ш-ш, — посмотрела она на него и попыталась сновать дать тому грудь. Он впивался в нее губами, но, похоже, не мог высосать ни капли. Женщина раздраженно закрылась одеянием и принялась качать ребенка.
Она ничего не сказала Ясне, но и не стала ее выгонять, поэтому та села, опершись о стену, и посмотрела на свою ступню. Все оказалось не так плохо, как она думала. Глубоких ран она не заметила, лишь царапины от камней и песка. Ясна сидела тихо-тихо, не шевелясь. Она думала о том, кто эта женщина, почему она должна растить своих детей в таких нечеловеческих условиях. Где ее муж и есть ли он вообще? Разве не должен он обеспечить их хотя бы самым необходимым?
Младенец кряхтел-кряхтел и в конце концов уснул. Мать уложила его в лохмотья и куда-то ушла. Ясна не решилась спрашивать ее, куда она. Довольно уже того, что женщина не выдала невольницу. В каморке становилось все темнее. Малыш лежал так тихо, что в какой-то момент Ясна испугалась за его жизнь. Она с опаской приблизилась к свертку и положила на него руку. Ребенок дышал. Она взглянула в его личико. Во сне он дергал губами, как будто все еще сосал грудь. Сладко-горькое чувство накрыло Ясну. Ей было так жаль этих голодных детей, но вместе с тем она понимала, что ничем не может им помочь. И одновременно с этим подумала, что если сможет выбраться отсюда, то выйдет замуж, и у нее непременно появится такой же милый комочек, который будет во сне вот так смоктать.
Постепенно в подвальчике почти вообще пропал свет. Ни старших детей, ни их матери видно не было, и Ясна даже не поняла, как сидя погрузилась в сон.
***
Проснулась она от незнакомых тихих голосов и не сразу сообразила, где находится. Но когда увидела сегодняшнюю спасительницу, все вспомнила. Младенца рядом уже не было, как и на руках у женщины.
