Ваше высочество, – услышала она голос Марии Кантемир, – мне нужно вас предупредить, что ваш переход в католичество состоится в Страсбурге. И сразу после этого будет венчание…
– Не в Париже?
– Это будет первое венчание – по доверенности. Жениха будет представлять герцог Орлеанский.
– Это мой жених! – неожиданно пискнула из глубины кареты принцесса Наталья, у которой от неожиданности даже слезы высохли.
– Разумеется, ваше высочество. Но в Страсбурге он будет представлять персону своего короля. А с вами торжественно обручится в Париже, после чего будет назначена дата свадьбы и венчание в Фонтенбло – это загородная королевская резиденция.
Елизавета умолкла и попыталась осмыслить услышанное. Конечно, православной венчаться с католиком негоже. Но как будет происходить ее переход в католичество? Двумя днями позже, въехав в Страсбург под восторженные приветствия горожан, Елизавета убедилась, что ее будущие верноподданные относятся к этому вопросу легкомысленно. Переход ее в католичество было намечено провести за полчаса до начала свадебной церемонии. А ларчик открывался просто: католики признают крещение в православной церкви и для обычных людей никаких особых ритуалов совершать не требуется. Но для будущей французской королевы…
И в прекрасном платье из серебряной парчи, украшенном серебряными же кружевами, Елизавета в сопровождении принцессы Натальи, знатных русских дам и своих фрейлин вошла в величественный собор Страсбурга. Процессия остановилась в одном из боковых приделов, где ее уже ждал епископ в фиолетовой епитрахили. Он начал с короткой проповеди, смысл которой ускользнул от Елизаветы, поглощенной созерцанием окружающего ее каменного великолепия, так непохожего на родные русские храмы. От этого занятия ее отвлек возглас епископа:
– Элиза, чего просишь ты у церкви господней?
– Веры, – услышала она чей-то шепот за плечом и послушно повторила:
– Веры.
– Что даст тебе вера? – тут же последовал второй вопрос, но Елизавета уже сосредоточилась на церемонии.
– Вечную жизнь! – без подсказки ответила она.
Епископ подул на нее, символизируя тем самым изгнание злого духа, затем дал несколько крупинок соли, символизирующих милость божию. Потом все присутствующие прочли «Верую» и «Отче наш» по-латыни, и Елизавете снова потребовалось сосредоточиться и не сбиться на привычный старославянский.
– Отвергаешь ли ты Сатану? – вопросил трижды епископ, и Елизавета трижды подтвердила, что отвергает, знать не хочет врага рода человеческого.
После этого двое служек подняли массивную крышку серебряной купели и епископ деликатно окропил новообращенную святой водой:
– Элиза, крещу тебя…
Епископ уже сменил епитрахиль на белую – в знак радости. Бог внял вере, высказанной новообращенной. Бог дал ей жизнь более истинную, более драгоценную, чем та, столь хрупкая, которую она получила от своих родителей. После миропомазания погасили свечу, слабый свет которой символизировал истину. А крестные родители – сестра герцога Бурбонского мадемуазель де Клермон и герцог де Мортемар оставили свои подписи в толстой книге,
И после этого, под торжественные звуки органа, которые совершенно зачаровали Елизавету, процессия двинулась по главному проходу собора к алтарю, где невесту французского монарха ждал его представитель – герцог Филипп Орлеанский. По его замкнутому и торжественному лицу никто бы не догадался, что молодой человек с радостью оказался бы в любом другом месте, не будь он первым принцем крови, которому король поручил сыграть в этом бракосочетании по доверенности одну из главных ролей. Он и о своем-то предстоящем браке старался не думать и даже не выразил желания хотя бы мельком увидеть собственную невесту.
