Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 1 - страница 2

Открыв глаза, путник увидел, что стоит перед влажными, замшелыми ступенями главного входа; на первой ступени высился призрак с костлявой рукой, приведший его сюда. Длинный саван окутывал его с головы до ног, пустые глазницы сверкали; бесплотную руку он протягивал внутрь развалин, словно указывая путнику, что конец его пути в зале, располагавшемся несколько выше уровня земли, так что видны были лишь его обрушившиеся своды с мерцавшим под ними тусклым таинственным огнем.

Путник в знак согласия склонил голову. Медленно и бесшумно поднявшись по ступеням, призрак углубился в руины; подражая его походке, путник так же спокойно и торжественно в свою очередь поднялся наверх и вошел. Позади него, словно сделанная из меди, загудела захлопнувшаяся дверь. У входа в просторный круглый зал, обтянутый черным и освещенный тремя зеленоватыми лампами, призрак остановился. Путник замер на месте шагах в десяти от него.

– Открой глаза, – приказал призрак.

– Я все вижу, – отвечал незнакомец.

Тогда призрак быстрым и вместе с тем величественным жестом достал из складок своего савана обоюдоострую шпагу и ударил ею по бронзовой колонне, ответившей металлическим гулом. И сразу же по окружности всего зала поднялись плиты пола, и оттуда появилось множество призраков, похожих на первого; держа в руках шпаги, они поднялись на скамьи амфитеатра, имевшего ту же форму, что и зал. С зеленоватыми отсветами на лицах, холодные и неподвижные, как камень, они походили на статуи на постаментах, причудливо вырисовываясь на фоне черной драпировки стен. Перед нижней ступенью амфитеатра появились семь кресел, шесть из которых заняли призраки, по-видимому старшие по положению, седьмое кресло оставалось пустым. Призрак, сидевший посередине, встал и, повернувшись к собранию, спросил:

– Братья, сколько нас здесь?

– Триста, – в один голос ответили призраки; резко прогремевший звук тут же был заглушен траурной драпировкой.

– Триста, и каждый представляет десять тысяч наших приверженцев; триста шпаг, цена которым – три миллиона кинжалов, – продолжал председатель и, повернувшись к путнику, спросил: – Чего ты желаешь?

– Видеть свет, – ответил тот.

– Тропы, ведущие к огненной горе, трудны и тернисты. Ты не боишься отправиться в путь?

– Я ничего не боюсь.

– Стоит тебе сделать еще один шаг, и возврата назад не будет. Подумай об этом.

– Я не остановлюсь, пока не достигну цели.

– Готов ли ты поклясться?

– Говорите, я буду повторять.

Председатель поднял руку и медленно, торжественно заговорил:

– Именем Распятого Сына поклянитесь разорвать узы плоти, что связывают вас с отцом, матерью, братьями, сестрами, женой, родственниками, друзьями, любовницами, королями, благодетелями и с любым другим существом, которому вы обязались верить, повиноваться или служить.

Твердым голосом путник повторил продиктованные ему слова. Так же медленно и торжественно председатель произнес вторую часть клятвы:

– С этого мига вы освобождаетесь от так называемой клятвы, данной вами родине и закону. Поклянитесь сообщать своему новому наставнику, которого скоро узнаете, обо всем, что видели или сделали, прочитали или услышали, узнали или отгадали, равно как и выведывать и выслеживать все, чего не видели своими глазами.

Председатель умолк, и неизвестный повторил услышанное.

– Чтите и уважайте aqua toffana[3], – не меняя тона, продолжал председатель, – как скорое, верное и необходимое средство для очистки мира посредством умерщвления или отупления тех, кто тщится унизить истину или вырвать ее из наших рук.