– Обещаю.
– Знаете, Ашарат, – ласково продолжал старик, – когда я засыпаю, мне всегда страшно, что это – навеки. Вы ведь разбудите меня, правда? Не обещайте, лучше поклянитесь.
– Клянусь, учитель.
– Через два часа?
– Через два часа.
В это время на дороге послышался шум, словно проскакала галопом лошадь. Затем раздался крик – тревожный и в то же время удивленный.
– Что там еще такое? – вскричал путешественник, проворно распахнув дверцу, и, не воспользовавшись подножкой, спрыгнул на дорогу.
Вот что произошло на дороге, пока путешественник беседовал в карете с ученым.
Мы уже рассказывали, что, когда раздался удар грома и сверкнула молния, свалившая наземь передних лошадей и заставившая задних встать на дыбы, женщина, сидевшая в одноколке, лишилась чувств. Впрочем, через несколько секунд, словно обморок ее был вызван лишь испугом, она начала приходить в себя.
– О боже, – воскликнула она, – неужели меня все покинули и рядом нет ни единой живой души, которая бы меня пожалела?
– Сударыня, если я чем-нибудь могу быть вам полезен, то я здесь, – произнес робкий голос.
При звуках этого голоса молодая женщина выпрямилась и, просунув голову и руки между кожаными занавесками одноколки, обнаружила перед собой молодого человека, стоявшего на подножке.
– Это вы мне ответили, сударь? – спросила она.
– Да, сударыня.
– И вы предложили мне помочь?
– Да.
– Скажите сначала, что произошло?
– Молния ударила почти в вас, сударыня, постромки передних лошадей порвались, и они убежали, унеся с собою форейтора.
Женщина с беспокойством оглянулась вокруг.
– А… другой, управлявший задними лошадьми, где он? – спросила она.
– Вошел в карету, сударыня.
– С ним ничего не случилось?
– Ничего.
– Вы уверены в этом?
– Во всяком случае, он спрыгнул с лошади, как человек вполне здоровый и невредимый.
– Слава Господу, – проговорила женщина и перевела дух. – Но где же находились вы, сударь, что так кстати пришли мне на помощь?
– Гроза застала меня врасплох, сударыня, и только я укрылся здесь, у входа в каменоломню, как вдруг из-за поворота вылетела карета. Сначала мне показалось, что лошади понесли, но потом я увидел, что ими управляет твердая рука. Тут ударил гром, да так, что мне почудилось, будто молния попала прямо в меня, и я несколько мгновений ничего не слышал и не видел. Все, о чем я рассказал, происходило точно во сне.
– Так, значит, вы не уверены, что человек, управлявший задними лошадьми, находится в карете?
– О нет, сударыня, я к тому времени пришел в себя и прекрасно видел, как он входил.
– Прошу вас, проверьте, там ли он сейчас.
– Каким образом?
– Послушайте. Если он там, вы услышите два голоса.
Молодой человек спрыгнул с подножки, подошел к карете и прислушался.
– Да, сударыня, он там, – возвратившись, сообщил он.
Женщина удовлетворенно кивнула, оперлась головой на руку и глубоко задумалась. На вид ей было года двадцать три – двадцать четыре; матовой смуглостью лица она выгодно отличалась от других, обычно розовощеких женщин. Голубые глаза, поднятые к небу, казалось, вопрошали его о чем-то и горели, словно две звезды; черные как смоль, ненапудренные вопреки моде того времени волосы локонами спускались на молочно-белую шею. Внезапно, словно приняв какое-то решение, она спросила:
– Сударь, где мы находимся?
– На дороге из Страсбурга в Париж, сударыня.
– А в каком месте?
– В двух лье от Пьерфита.
