Величко медленно, почти брезгливо, натянул тонкие латексные перчатки. Привычный ритуал. Он взял из своего портфеля небольшую мощную лупу с подсветкой. Склонился над первым камнем.
Шершавая, равнодушная поверхность. Трещинки, впадинки… И вдруг – вот они. Не царапины. Аккуратные, тонкие линии, складывающиеся в сложные узоры. Ничего похожего на случайные повреждения. Величко передвинул лупу. Еще один знак. Потом еще.
Первая мысль – подделка. Современная гравировка на старом камне. Такое бывало. Но чем дольше он смотрел, тем меньше оставалось уверенности в этой версии. Линии были неровными, но не грубыми. В них чувствовалась уверенная рука, знающая, что делает. И сами символы…
Мозг лингвиста заработал, как отлаженный аналитический движок, перебирая базы данных, хранящиеся в его памяти. Клинопись? Нет. Египетские иероглифы? И близко не стояло. Критское письмо? Руны? Письменность долины Инда? Майя? Нет, нет, нет. Это было не похоже ни на что известное. Абсолютно. Ни форма знаков, ни их предполагаемая структура. Какие-то завитки, пересекающиеся прямые, точки, расположенные в странном, но явно не случайном порядке. Не пиктограммы, но и не чисто алфавитное письмо. Нечто совершенно иное.
Он перевел лупу на второй артефакт, затем на третий. Те же самые знаки, но в других комбинациях. Некоторые повторялись. Была видна система. Чужая, непонятная, но система.
Скепсис улетучился без следа, сменившись тем самым зудом исследователя, ради которого он жил. Сердце забилось чуть быстрее. Это не подделка. Слишком… странно. Слишком не похоже ни на что, что мог бы придумать фальсификатор, обычно опирающийся на уже известные образцы. Это было похоже на послание из ниоткуда. Голос, прорвавшийся сквозь толщу не просто веков – тысячелетий? Или даже больше?
– Так что скажете, Артем Игоревич? – Голос Сычева вернул его в реальность комнаты с холодным светом и запахом консервантов.
Величко медленно выпрямился, снял лупу с глаз. Он посмотрел на Сычева, потом снова на невзрачные камни, которые вдруг перестали быть просто камнями. Они превратились в порталы, ведущие в неизведанное.
– Скажу, что никогда ничего подобного не видел, – произнес он тихо, и в голосе его впервые за долгое время прозвучало нечто большее, чем просто профессиональный интерес. Это был оттенок изумления. И, возможно, еще чего-то. Той самой «нехорошей» вибрации, о которой говорил Сычев, но исходящей не от камней, а из глубины самой тайны, которую они хранили. – Абсолютно никаких аналогов. Это… осколок неизвестности.
4.
Полностью поглощенный разглядыванием чуждых глифов через лупу, Величко машинально протянул руку, чтобы слегка повернуть один из камней, поймать лучший угол света на особенно сложный знак. Пальцы в тонкой латексной перчатке коснулись прохладной, слегка зернистой поверхности артефакта. И в этот момент произошло нечто неуловимое.
На крошечную долю секунды ему показалось, что камень под перчаткой… живой? Нет, не так. Не живой, но… резонирующий. Словно внутри него затаился крошечный, почти потухший уголек, сохранивший фантомное тепло давно минувшей эпохи. Или наоборот – от камня повеяло едва ощутимым холодком, более глубоким и пронзительным, чем обычная прохлада камня, лежащего в кондиционированном помещении. Холодок пустоты, почти абсолютного нуля. Ощущение было настолько мимолетным, что он тут же усомнился в нем.
