Перечитал написанное и понял, что это не совсем правда. Обстоятельства создали проблему, но изоляцию создал я сам. На каждом этаже у меня был выбор – открыться или закрыться, попросить помощи или справляться в одиночку, адаптироваться к новой реальности или сопротивляться ей.
Я выбирал закрытость, одиночество, сопротивление.
"А что, если попробовать по-другому?" – написал я. – "Что, если рассказать Диме правду о своих проблемах? Что, если объяснить друзьям, что происходит? Что, если начать изучать способы адаптации вместо того, чтобы жалеть себя?"
Эти вопросы пугали меня. Открытость означала уязвимость. Рассказ о проблемах – признание слабости. Просьба о помощи – зависимость от других людей.
Но изоляция тоже была формой зависимости. Зависимости от собственных страхов, предрассудков, гордости.
Я посмотрел на телефон. Марина дала мне месяц на размышления. Прошла уже неделя. Оставалось три недели, чтобы понять, хочу ли я продолжать жить в изоляции или готов попробовать другой путь.
В интернете я начал искать информацию о жизни людей с нарушениями слуха. Раньше меня интересовали только медицинские аспекты – методы лечения, новые технологии, экспериментальная терапия. Теперь я впервые обратил внимание на социальные аспекты – как люди с подобными проблемами строят карьеру, отношения, общаются с окружающими.
Оказалось, что таких людей гораздо больше, чем я думал. И многие из них живут полноценной жизнью – работают, создают семьи, занимаются творчеством, спортом, общественной деятельностью. Они не скрывают своих особенностей, а открыто говорят о них и ищут способы адаптации.
На одном из форумов я прочитал пост молодого программиста, который потерял слух в результате менингита:
"Первый год после болезни был кошмаром. Я думал, что жизнь кончена, что никто не поймет, что я стану обузой для близких. Изолировался от всех, впал в депрессию, чуть не потерял работу и семью. Но потом понял простую вещь – мир не обязан подстраиваться под мои проблемы, но и я не обязан страдать из-за них в одиночку. Есть технологии, есть методы адаптации, есть сообщества людей с похожим опытом. Главное – захотеть воспользоваться этими возможностями."
Далее он подробно рассказывал о том, как научился читать по губам, освоил жестовый язык, нашел работу в IT-компании, которая поддерживает сотрудников с инвалидностью, встретил девушку в сообществе глухих и слабослышащих.
"Моя жизнь стала другой, но не худшей, – писал он в конце. – Просто другой. И в некоторых аспектах даже лучше, чем раньше. Я стал более внимательным к людям, научился ценить невербальное общение, открыл для себя мир визуального искусства. Да, я потерял одно из чувств, но обострил остальные."
Я закрыл ноутбук и долго сидел в темноте, размышляя о прочитанном. Неужели возможен другой взгляд на мою ситуацию? Неужели можно воспринимать потерю слуха не как конец света, а как вызов, требующий новых решений?
Пока я не знал ответа на эти вопросы. Но впервые за много недель почувствовал, что ответ может существовать. И что его стоит поискать.
Завтра я попробую сделать первый шаг из своей изоляции. Расскажу Диме правду о своих проблемах. Посмотрим, что из этого получится.
