За что ещё не любили Анну Сергеевну? Часто бывало так: придумает Анна Сергеевна какой-нибудь очередной рецепт, хочет его опробовать на деле – и весь завод стоит на ушах, все бегают, пыхтят, замысел её воплощают. Попробует она результат, и если не устраивает он её, то через два дня всё производство обратно перенастраивают, как было раньше. За такую чехарду тоже не любили её. Но что тут поделать? Производство не может вечно стоять на одном месте, оно периодически требует изменений.
Один раз Анна Сергеевна решила сделать сливочное масло. Хотела ввести его в ассортимент продукции. Подготовили цех, оборудование, специально молоко в отдельной цистерне привезли. Анна Сергеевна пришла на производство с директором подмышкой. Лично собралась наблюдать за процессом. Стали гнать молоко по различным установкам. Анна Сергеевна поднялась на второй этаж, стала ходить между труб, проверять. Открыла какой-то кран, чтобы убедиться, что молоко идёт. Но на тот момент молоко ещё гнали по первому этажу. Ну Анна Сергеевна и пошла обратно, а кран закрыть забыла. И полилось потом молоко на пол. Хорошо, мимо уборщица шла, заметила. Приходит к технологам и говорит:
– А у вас там молоко убежало, кажется. Или так нужно?
Кто-то потом сказал: «Аннушка уже масло разлила». Фразу сначала не оценили: не все на заводе были знакомы с творчеством Булгакова, а тем, кто был, в тот момент было совсем не до него. Те же, кто намёк понял, нашли аллюзию не совсем удачной, потому как масла как такового ещё не было, да и у Булгакова оно было подсолнечным, а не сливочным. Потом кто-то заменил «масло» на «молоко»: «Аннушка молоко разлила», – и с тех пор выражение прижилось на заводе. Оно стало означать как любые перебои в работе производства (к которым, надо сказать, сама Аннушка зачастую не имела никакого отношения), так и сигнал о том, что Анна Сергеевна придумала новый рецепт.
Ступин с опытным слесарем пошли на производство, починили всё, что там сломалось. Потом заглянули к электрикам, рассказали про чёрно-белое зрение. В ответ получили примерно то же, что и от главного инженера: труба на голову не падала? током не било? щёлочи не надышались? У самих же электриков всё хорошо – зрение самое обычное, цветное, ничего нового. Один электрик говорит:
– Может, вы в животных превращаетесь?
Опытный слесарь говорит:
– Да как тут не превратишься?
Вернулись в каморку. Ступин говорит инженеру:
– Вот ты сегодня про кино говорил. Может, нам кто-то знак подаёт, намекает? Мол, не валяйте дурака, в рабочее время не смотрите фильмы всякие.
– Так а что в этом такого? – говорит опытный слесарь. – У нас работа такая. Сидишь, ждёшь, когда что-нибудь сломается. Потом идёшь чинить. Починил – опять садишься и ждёшь. А когда всё исправно работает, то что нужно делать? Правильно – не мешать.
Инженер смеётся:
– Это Аннушка нам намекает. Порчу на нас навела.
Слесарь усмехнулся.
– Аннушка, конечно, та ещё ведьма. Ведьма в плане молочной продукции. Может она и молока наколдовать, и кефира, и всего прочего. Это у неё хорошо получается, ничего не скажешь. Но вот что касается всяких катастроф, взлома человеческого сознания, порчи зрения, – это, конечно, вряд ли по её части.
На следующий день Ступин проснулся под звуки рояля. «Этого ещё не хватало», – подумал Ступин. И тут же у него перед глазами всё потемнело, и появилась надпись «Этого ещё не хватало, – подумал Ступин», обрамлённая какими-то веточками. Ступин перепугался. «Это что ещё за хреновина?!» И снова всё потемнело, и Ступин увидел обрамлённую надпись «Это что ещё за хреновина?! – перепугался Ступин». И так было каждый раз, когда Ступин думал о чём-то или говорил вслух: неизменно всё темнело, и появлялась надпись, содержащая его мысль или фразу, часто дополненные пояснением вроде "– подумал Ступин», "– изумился Ступин», – в виде прямой речи, в общем. Ступин, естественно, от этого в основном изумлялся.
