Ходили упорные слухи, что она была дочерью короля Генриха и Дианы де Пуатье. Она и сама так думала, пока однажды в замке Анэ бывшая фаворитка перед смертью не призналась Диане, что ее матерью является некая Филиппа Дучи, с которой Генрих II, тогда еще герцог Орлеанский, имел любовную связь в Пьемонте в 1537 году.
Диана сыграла заметную роль в конце гражданских войн, поспособствовав заключению союза последнего Валуа с первым Бурбоном. Теперь же поддерживала своего мужа, стремившегося к примирению католиков с гугенотами.
Лесдигьер порывисто поднялся с кресла и поклонился хозяйке дома. Она в ответ грациозно и с достоинством наклонила голову.
– Прошу простить меня, сударыня, за столь неожиданное вторжение в ваши владения, – заговорил Лесдигьер первым, хотя не должен был этого делать в присутствии принцессы, чем и вызвал снисходительные улыбки обеих женщин, – но, видит Бог, виной тому весьма необычные обстоятельства… Я бы сказал, приключение, случившееся со мной в вашем городе на одной из площадей…
– Мне уже известна ваша история, шевалье, – мягким грудным голосом проговорила Диана, улыбаясь. – Мне очень жаль, что вам так не повезло, но впредь, я думаю, вы будете более осторожны в душеспасительных беседах с парижанами. Сейчас очень неспокойные времена, мсье, каждый житель должен совершенно точно уяснить для себя, как ему держаться в этой тревожной обстановке и как себя вести. Язык хорош тогда, когда приносит пользу или, во всяком случае, не вредит, и плох, если из-за него может пострадать шея. Понимаете ли вы меня, мсье?
– О да, мадам, – ответил с поклоном Лесдигьер.
– Впредь вы будете осторожны, не правда ли? Вам придется поблагодарить госпожу баронессу. Вам пришлось бы очень туго, если бы вы еще задержались на улице Проповедников. Говорят, горожане уже рыскают по всему кварталу в поисках какого-то гугенота с двумя собаками, и у них с собой аркебузы.
– Бог мой, они ищут меня!
– Я в этом не сомневаюсь.
– Что же делать? А если они ворвутся сюда?
Герцогиня рассмеялась. Они с баронессой переглянулись, и Диана проговорила:
– Известно ли вам, мсье, в чей дом вы попали?
– О да, мадам.
– Так вот, запомните: войти в этот дом имеет право только король Франции.
Лесдигьер растерянно захлопал глазами:
– Король!..
– И мой муж, разумеется.
– Прошу простить меня, мадам, теперь я буду твердо помнить об этом.
– А также о том, что отныне вы будете служить этому дому и состоять в свите герцога де Монморанси. Полагаю, вы не будете против этого возражать, ведь вы приехали в Париж, я думаю, не затем, чтобы устраивать потасовки на его улицах?
– О мадам, как мне благодарить вас? О большем счастье я не мог и мечтать! Клянусь вам спасением своей души, преданнее человека вам не найти! Отныне я ваш слуга, а вы – моя повелительница.
– Вот и отлично. Я отдам в отношении вас все необходимые распоряжения. Вам выделят отдельную комнату, вы будете одеваться, как надлежит дворянину, служащему благородному семейству. Как только вернется маршал, я представлю вас ему.
– Благодарю, мадам.
– Было бы правильнее величать меня моим титулом.
– Хорошо, ваша светлость.
– Вашу собаку покормят, за ней отныне будет надлежащий уход и присмотр.
Лесдигьер поклонился, приложив ладонь к груди:
– Я рад за Брюна, ведь я только что сам хотел просить вас об этом.
– Бертранда! – позвала герцогиня.
В дверном проеме из-за портьеры показалась круглая физиономия камеристки.
