Химия жизни - страница 14

Мы с Аллочкой очень скучали по родителям, и однажды они позвонили в сельсовет. Только там был единственный на всю деревню телефон. Мама Василиса и мы пришли в сельсовет, дождались звонка и поговорили с мамусей. Какая это была радость! Вскоре мамуся с папой приехали в Кременовку, решили вернуться.

В это время мамусе пришло письмо из Воркуты. Оказалось, отец Антон сидел в лагере за то, что попал в плен. Он написал о себе мамусе, а отдельно мне. Потом я всегда помнила, что он сидит в холодном краю, представляла себе холодные вьюги. Поэтому выбегала на мороз раздетая из солидарности с отцом, как будто этим могла ему помочь. Те же чувства я испытала, когда читала Солженицына, его рассказ «Один день Ивана Денисовича».

Папа пошёл в Кислянку устраиваться заново в школу. Вскоре мы снова вернулись в наш маленький уютный домик, а я – в свою школу уже в четвёртый класс. Аллочка тоже очень хотела в школу, хотя ей было только шесть лет. Я уже научила её читать, и было решено отдать её в первый класс. Несколько дней она проучилась. Помню день, когда к нам пришла завуч с тем, чтобы Аллочку в школу не принимать. Она беседовала с Аллочкой, объясняла, почему это не разрешается, но та сильно огорчалась и даже плакала. Фактически советский закон был совершенно справедлив. Теперь я знаю, что ещё швейцарский психолог Жан Пиаже доказал, что у детей в семилетнем возрасте меняется стиль мышления. Вот тогда и нужно начинать обучение.

Мой сыночек до школы хорошо развивался. Он брал книжки в детский сад и там читал.

Детский сад, в который его отдали, был передовым. В нём детей учили по программе Даниила Эльконина. Да и я сама учила сына. Оказывали на него влияние и мои родители. Так что он оперировал в уме двух- и трёхзначными числами, поэтому я хотела отдать его в школу с шести лет. Но одна знакомая из роно сказала мне:

– Он у вас очень здоров? Не лишайте его детства, пусть физически и психологически окрепнет.

Я до сих пор благодарна этой женщине за совет, который остановил меня. Позднее в педагогической практике я встречала детей, которые учились не по возрасту рано. Преждевременная учебная нагрузка не лучшим образом сказывается на здоровье и академических успехах ребёнка. Так что спасибо завучу, которая не пустила Аллочку в школу. Не надо срывать яблочко, пока оно не созрело.

Недолго на этот раз мы прожили в Кислянке. В 1948 году мы выехали на родину, на Украину.

Опять прицеп на полозьях – едем на станцию Шумиха, теперь в обратную сторону. В Шумихе погрузились в поезд, но уже не в товарный, а в пассажирский. Ехали долго, может быть, неделю. Помню, как проезжали Харьков. Вокруг руины и колонны пленных, как и на других станциях. Украина освобождена, но разрушена! Пленных немцев использовали на отстройке городов и селений.

Приехали в Бахмач. С нами вернулось и семейство Божко, но без маленького сына. Осталась у них только дочь. Сын был моложе нашего Стасика, на фронт его не забрали. Но война его всё равно достала. Прогуливался с друзьями по полям, нашли неразорвавшуюся мину. Любопытно стало, что-то с ней начали делать, и она взорвалась. Подросток погиб. Таких случаев на территориях, которые побывали под немцами, было много.

Наш дом был занят, поэтому мы жили у сестры деда Кузьмы, пока родители устраивались на работу. У них семья большая, но нас приютили. С бабушкой Фионой жили двое дочерей. Надежда незамужняя, а Манюська (так называли Марию) была замужем за Алексеем. У них были две маленькие дочери. Кроме них, у Фионы жила внучка Майя – дочь старшей из её дочерей Натальи. Сама Наталья уехала искать счастья в Сибирь. Я её никогда не видела. Только знаю, что судьба её сложилась несчастливо. Майя была старше меня на пару лет. Она отлично училась и очень хорошо пела.