Химия жизни - страница 15

В доме было всего две комнаты. На Украине в селе строили дома по одному образцу. В общем пространстве дома отделялось хозяйственное помещение (кладовка), остальное пространство – жилое. Оно делилось на две части русской печкой с перекатом. Перекат – это длинная стена, шедшая от печки, отделяющая нары – ложе за перекатом от «хаты» – основной комнаты. Спали на печке и за перекатом на нарах. В передней комнате стояла кровать. Вот такие спальные места. Как мы там помещались вместе с хозяевами – загадка. По пословице: «В тесноте, да не в обиде». Тогда народ радовался друг другу и делил хлеб и кров с удовольствием. Радовались, что пережили войну, что остались живы, радовались, что снова встретились, общению друг с другом.

Мы с мамой Василисой стали навещать старых знакомых и соседей. У кого-то осели какие-то наши пожитки, такие как посуда, кое-что из мебели (венские стулья), наши довоенные фотографии. Люди, которые знали меня маленькой девочкой, разочарованно произносили: «Это Лиля?» Мама рассказывала, что я была очень красивым ребёнком, а теперь стала гадким утёнком в свои десять лет. Эти замечания оставили впечатление на всю мою жизнь, поэтому я всегда считала себя некрасивой, особенно по сравнению с Аллочкой. Видимо, и это сказалось на моей судьбе.

Тем временем мамуся с папой отправились в роно и получили направление в Плиски. Вот туда мы и поехали.

Это большое село с большой средней школой. Главный корпус построен в 1913 году. В нашу школу поступали ученики из окрестных сёл, в которых были только семилетки. Поэтому в восьмых – десятых классах было много учеников, по два класса в параллели.

Субботник по очистке ставка. На противоположном берегу два корпуса школы и дом, в котором жили мы в последние годы в Плисках (белый)

На окраине села в сосновом парке находился санаторий для больных костным туберкулёзом. Черниговская область в отношении туберкулёза была неблагополучным местом. Заведовал санаторием толстый доктор по фамилии Кисель. Его дочка на год младше меня выросла в первую красавицу школы.

В селе был парк, его называли сад Конецького. Видимо, до революции селом владел польский пан. Сохранился панский дом. Теперь в нём располагалась больница. В саду Конецького был ещё один большой дом. В нём располагался колхозный Дом культуры. Папа получил в нём должность заведующего. Пользовалась я этим от души: бесплатно смотрела все кинофильмы. Тогда демонстрировали много трофейных европейских и американских фильмов.

По воскресеньям в саду были гулянья. По длинной главной аллее сада над прудом молодёжь ходила «в проходки». Выстраивались в колонну, как на демонстрации, и шли так из конца в конец с песнями. Украинский народ очень музыкальный и певучий. Пели украинские песни и новые советские. Они лились над селом прекрасными мелодиями. Советских песен в ту пору было очень много, и все они были прекрасны. Как и в Кислянке, новые песни выучивали по радио.

Колонна была праздничной. Все наряженные, иногда в украинских костюмах. Прямо выставка невест и женихов. Мы, малышня, пристраивались сбоку и наблюдали: кто с кем, кто в чём. Позднее подросли и сами влились в нарядную колонну.

После проходок с песнями начинались танцы. Гармонисты растягивали гармошки, играли вальсы, краковяк, кадриль, тустеп (называли его карапет) и другие. Это было не только зрелищное, но и волнующее празднество. Соединялись пары, возникала любовь, а по осени играли свадьбы.