Химия жизни - страница 17

Первый день войны был большой неожиданностью для частей Красной амии, которые располагались рядом с границей. Начался артиллерийский обстрел. Папу поразила картина, когда разорвался снаряд и одному бойцу оторвало голову. Мы теперь знаем, как силён был напавший враг. Нашим войскам пришлось отступать с боями. Сопротивление наших солдат не могло остановить фашистов. Так враги дошли до Киева. На этой территории воинские части, где служил и наш папа, попали в окружение. Окружение заняло огромную территорию, которую потом назвали Киевским котлом. Вот в этом котле оказался и папа.

Он рассказывал, что они залегли с оружием, готовые к обстрелу, ожидая фрицев. И вдруг сзади себя услышали «Хенде хох!» Оказывается, они уже находились в окружении. Папа вспоминал это мгновение как одно из самых тяжёлых: сдаваться – хуже смерти, застрелиться – рука не поднимается. И до конца жизни он колебался: правильно ли он поступил, сдавшись в плен. Но дальнейшие события показали, что он был прав. Пока жив – можешь действовать, можешь найти выход.

Колонну пленных красноармейцев фашисты погнали, видимо, вглубь занятой территории. Нельзя было споткнуться и упасть, сделать лишнего движения, высунуться из колонны – стреляют наповал. Есть не давали, отдыхать не давали. На ночь загнали в бывший свинарник. На полу лежали доски, видимо, свиней держали культурно, а между досками – упавшие зёрна кукурузы. Эти зёрна бойцы доставали и ели, чтобы хоть бы как-то утолить голод. Когда я это слышала, сердце сжималось не только от жалости, но и от уязвлённой гордости: в каком униженном положении оказались папа и другие бойцы.

Папа всегда был наблюдательным. И тогда тоже это качество ему помогло. Однажды на привале он заметил, что часть красноармейцев лежат отдельно, и их охраняют меньше. Оказалось, что немцы отделили больных. Инфекций они сильно боялись.

Среди поляны стоит котёл с водой. С одной стороны поляны – здоровые пленные, а с другой больные. Между этими группами ходит часовой. Папа увидел, в какой момент часовой поворачивается к ним спиной. Он улучил момент, шмыгнул от одной группы к другой и лёг рядом с больными лицом вниз. С папой побежал ещё один пленный – молодой чувашский поэт Иванов, но он задержался на старте. Его заметил часовой, когда он бежал мимо котла, и застрелил.

Так папа оказался в менее охраняемой группе. Колонну пригнали в Кременчуг и поместили в лагерь, огороженный высоким забором. Здоровых поместили в большое здание, а больных – во флигель. Папа и вправду заболел дизентерией. Во флигель немцы не заглядывали, боясь заразиться. Вместе с пленными там находилась старушка-еврейка. Она в консервной банке кипятила воду и давала папе в качестве лекарства.

Каким-то образом папа установил контакт с местной женщиной. Она приходила, видимо, на работу к немцам. Папа переговорил с ней, узнал, где она живёт. У него зрел план, как вырваться из плена.

Шёл ноябрь – самые тёмные ночи. Он сговорился с двумя пленными бежать. Разузнали, как постовые охраняют флигель: они ходили от главного корпуса к флигелю и обратно. И однажды отчаянные парни решились на побег. Когда часовой отошёл от флигеля и пошёл к главному корпусу, они выскочили и побежали к забору. Двое были ростом выше и физически крепче папы, поэтому они подсадили папу, он оказался на заборе. И тут часовой, судя по шагам, повернул в их сторону. Они притихли, а папа повис животом на заборе и застыл, притаился. Когда часовой повернул от флигеля, папа соскочил на другую сторону забора. Он не знает, последовали ли за ним те двое.