Хэлу совсем не хотелось есть. Его аппетиты лежали совсем в другой стороне, но он понимал, что вряд ли ему удастся скоро их удовлетворить.
Оставшись на берегу один, Хэл через узкую полоску воды внимательно всмотрелся в «Чайку». Казалось, там все уже затихло на ночь. Лодки покачивались вдоль его борта… но их совсем нетрудно было поднять наверх и задраить люки перед выходом в море.
Отвернувшись, Хэл пошел к деревьям. Он прошелся вдоль орудий, тихо разговаривая с теми, кто стоял на вахте у пушек. И снова проверил расположение каждой из них, убеждаясь, что они действительно нацелены на темный корпус «Чайки», стоявшей в блеске отражений звезд на поверхности тихой темной лагуны.
Он немного посидел рядом с Большим Дэниелом, спустив ноги в орудийную яму.
– Не беспокойся, мистер Генри! – Даже Дэниел теперь обращался к Хэлу по-новому, куда более уважительно, что выглядело вполне естественно. – Мы с него глаз не спускаем, с этого рыжебородого ублюдка. Так что можешь спокойно пойти поужинать.
– Когда ты в последний раз спал, Дэниел? – спросил Хэл.
– Обо мне не беспокойся. Вахта уже скоро сменится. Я передам пост Тимоти.
Перед своей хижиной Хэл увидел Эболи, тихо сидевшего в тени напротив костра. Тот ожидал воспитанника с миской жареной утятины, ломтями хлеба и кружкой легкого пива.
– Я не голоден, Эболи, – запротестовал Хэл.
– Ешь!
Эболи сунул миску ему в руки:
– Тебе понадобятся все силы для того дела, что ждет тебя ночью.
Хэл взял миску, при этом пытаясь рассмотреть выражение лица Эболи и понять, что кроется за его предостережением. Свет костра танцевал на темных загадочных чертах, напоминавших какого-нибудь языческого идола, обрисовывая татуировки на щеках Эболи… но его глаза ничего не выдавали.
Хэл кинжалом разрезал утку пополам и предложил часть Эболи.
– А что за дело ждет меня ночью? – осторожно спросил он.
Эболи оторвал кусок утиной грудки и впился в нее зубами.
– Ты должен быть осторожен, чтобы не оцарапать нежные части своего тела о терновые колючки, когда будешь пролезать сквозь дыру в заборе ради своего долга.
Хэл перестал жевать, утка потеряла для него всякий вкус. Похоже, Эболи обнаружил узкую щель в колючей изгороди позади домика Катинки – ту самую, которую тайком оставил там Хэл.
– И давно ты знаешь? – спросил он с набитым ртом.
– А что, я не должен был знать? – ответил вопросом Эболи. – У тебя глаза становятся как полная луна, когда ты смотришь в определенном направлении, и я слышал, как ты ревешь среди ночи, словно раненый буйвол.
Хэл застыл в ошеломлении. Он ведь старался быть таким осторожным, таким хитрым…
– Как ты думаешь, отцу известно? – с трепетом спросил он.
– Ты ведь до сих пор жив, – напомнил ему Эболи. – Если бы он знал, было бы по-другому.
– Но ты никому не скажешь? – прошептал Хэл. – Особенно ему?
– Особенно ему, – согласился Эболи. – Но ты будь поосторожнее, не выкопай себе могилу тем копьем, что болтается между твоими ногами.
– Я люблю ее, Эболи! – шепотом сообщил Хэл. – Я спать не могу, все думаю о ней.
– Я слыхал, что ты не спишь. И думал, что можешь весь корабль разбудить своей бессонницей.
– Не надо надо мной насмехаться, Эболи. Я умереть готов ради нее!
– Тогда я должен спасти твою жизнь и отвести тебя к ней.
– Ты пойдешь со мной? – Хэл был потрясен таким предложением.
– Я буду тебя ждать у дыры в изгороди. Охранять тебя. Тебе может понадобиться моя помощь, если вдруг ее муж обнаружит тебя там, где тебя быть не должно.
