– Чтоб у тебя настроение поднялось,– отозвалась Анька, повернув голову так, что стал виден красивый профиль и правый глаз, сияющий ледяной иронией,– я ведь тебя люблю! А ты меня только по голой заднице шлёпаешь. Коли в правую.
Кременцовой никогда прежде не доводилось видеть, как делают укол в попу. Зрелище показалось ей интересным, поскольку попа принадлежала красивой женщине, а колол мальчишка. Справился он со своей задачей весьма уверенно– пару раз мазнул ваткой по ягодице, премило заколыхавшейся, и вонзил иголку до середины. Однако Анька, видимо, не была довольна – выгнулась так, что многострадальные половинки плотно прижались одна к другой, и грязно ругнулась.
– Задницу надо было расслабить,– сказал Илюха, давя на поршень,– я тебе каждый раз это повторяю.
По завершению процедуры, он тщательно протер ваткой место укола.
– Можете одеваться, мадмуазель.
– Мерси,– процедила Анька, одергивая халат. Потом повернулась. Её лицо было недовольным. Кременцова надеялась– она выйдет. Но зря надеялась.
– А как ваша фамилия?– обратился к ней молодой садист.
– Кременцова.
Медбрат нашёл её в списке и сразу взял большой шприц с длинной иглой.
– Попу.
У Кременцовой вспыхнули щёки. Дрогнувшими руками расстёгивая штаны, она поинтересовалась:
– А в руку разве колоть не будете?
– Нет, мадам. Штаны– вниз! Живее!
Тон задел Кременцову. С испепеляющими глазами встав носом в угол, она спустила штаны, задрала рубашку.
– Колите.
Анька хихикнула. Юный хам без тени эмоций приблизился к голой заднице Кременцовой и воткнул в нее шприц довольно болезненно. Но зловредная Кременцова даже не пикнула.
– Это что за укол?– спросила она, когда хам вводил.
– Спросите у доктора.
– Ты чего сегодня какой-то бешеный?– возмутилась Анька,– на «вы» меня называет, уколол так, что больнее некуда! Юлька, это антибиотик. Пеницилин. Курс– сорок уколов. По двадцать– в каждую половинку.
В палату шли, потирая попы ладонями.
– А он что колол тебе в руку?– спросила Юля.
– Инсулин. Протафан.
– Ты что, диабетик?
– Типа того.
Зашли в туалет. Его состояние ужасало.
Здесь вообще когда-нибудь убирают?– вскричала Юля, свесив над унитазом больно уколотую часть тела.
– Да, разумеется. Каждый год.
Вернувшись в палату, хорошенько умылись, после чего Анька помогла Юле переложить вещи из сумки в тумбочку. Удивилась, что столько книжек. Сама она, как успела Юля заметить, читала лишь одну книгу– справочник по служебному, охотничьему и декоративному собаководству.
Как только Юля опять легла, чтоб поспать до завтрака, прибежала ещё одна медсестра– с пробирками и шприцами.
– Кто у меня Кременцова?
– Я.
Поставив лоток с пробирками на край тумбочки, сестра вынула из кармана жгут и распаковала огромный шприц.
– Кровь из вены! Да ты лежи, лежи! Не вставай! Лежи, говорю! Расслабься.
У Кременцовой ноги свело от страха. Но медсестра оказалась попросту чародейкой– зажмуренная больная все ещё ожидала укола, когда она объявила:
– Всё! Держи ватку. Крепко держи!
Проводив ее восхищённым взглядом, Кременцова спросила:
– Анька, что им мешает ей поручить обкалывать задницы, а тому идиоту– брать кровь из вен?
Анька, что-то мурлыча себе под нос, сидела за столиком, на котором стояло зеркальце, и подкрашивала ресницы.
– Именно то, что он– идиот. Не попадёт в вену.
– Так значит, надо его уволить к чертям собачьим!
Анька вдруг повернулась.
– Ты где работаешь? Не в милиции?
