Hope for love - страница 23

– А если серьёзно… ты никогда не говоришь о себе. Только про кофе и музыку. Я не настаиваю. Просто интересно. Кто ты вне этой роли?

Я ответила не сразу. Пальцы прошлись по осколкам стекла.

– Может быть, я сама ещё не до конца знаю. Но сейчас… мне здесь хорошо. С вами.

Сима улыбнулась.

– Тогда давай просто останемся в этой ночи. Пока она нас не отпустит.

Снаружи послышался крик – не испуганный, скорее, восторженный. Потом смех.

– Они, похоже, нашли подвал, – сказала я.

Сима встала.

– Ну что, идём спасать этих идиотов от самих себя?

– Пошли. Может, на этот раз мы и правда встретим привидение.

Мы спустились обратно на первый этаж, шаги эхом отзывались по стенам. Смех и голоса доносились из тёмного угла – там, где зиял проход в подвал. Свет фонариков плясал по стенам, обрисовывая кривые граффити, кто-то дорисовал огромную рожу с подписью: "Я уже здесь. А ты?"

– Ну вот, вот оно, – Тарас стоял на верхней ступени, будто король ужаса. – Добро пожаловать в логово Хранителя швабр и старых анализов.

– Веди, герой, – сказала Сима, – только если кто-то выпадет сквозь гнилую плиту – я тебя первой сдам полиции.

– Записал, – хмыкнул он, – идём аккуратно.

Ступени были крутые и пыльные, но держались. Мы шли один за другим, дыша в полголоса. В подвале пахло старыми тряпками, влажным кирпичом и чем-то металлическим – будто ржавой кровью, но возможно это просто фантазия.

Внизу воздух был холоднее. Свет фонарей выхватывал старые стеллажи, сваленные каталоги, разбросанные банки и какие-то бумажные кучи.

– Твою ж… – пробормотал Миша, резко отпрянув. – Я думал, это крыса. А это веник.

– У веника больше харизмы, чем у тебя, – отозвалась Сима и ударила его мягко по плечу.

– Тсс, – Матвей поднял руку. – Слышите?

Все замерли. Где-то в темноте скрипнула дверь. Очень медленно. Очень мерзко.

Мы переглянулись.

– Это ветер, – сказала я. – Или наша коллективная фантазия.

– Или Хранитель швабр реально существует, – прошептал Миша, шевеля бровями. – Он следит… и выносит мусор из тех, кто не сортирует.

Сима прыснула от смеха, я еле сдержалась.

– Если я умру от смеха в подвале заброшенной больницы, – сказала я, – напишите на моей могиле: «Улыбалась до последнего».

Тарас тем временем отодвинул заваленный шкаф, и за ним открылась ещё одна дверь. Она вела в крохотную комнату, где были старые ящики, один детский стульчик и… старая больничная кровать с металлическими перилами.

– Мамочки, – протянула Сима, – это похоже на декорации к какому-то трэш-фильму.

– Идеально! – Матвей тут же уселся на край кровати. – Фоткайте меня, как будто я последний пациент. «Он ушёл, но обещал вернуться».

Я достала телефон, хихикнув, и щёлкнула пару кадров. Потом подошла к ящику у стены. Внутри оказались старые бутылки из-под физраствора, пара резиновых перчаток и… кукла. Маленькая, без одного глаза, с заляпанным платьем.

– У-у-у, – пропел Миша за моей спиной, – это она… Душа забытых процедур…

Я повернулась к нему с этой куклой в руках и протянула:

– Хочешь поиграть, мальчик?

Он отпрыгнул так резко, что врезался в стеллаж, тот качнулся и из него посыпались какие-то засохшие бинты.

– Мать твою, София! – выдохнул он. – Я тебе этого не забуду.

– Запиши в дневник обид, – подмигнула я.

Мы все дружно рассмеялись, даже воздух в подвале будто стал теплее. Сидели потом на этих же ящиках, ели принесённые в рюкзаке чипсы, кто-то включил колонку, и в полумраке заиграла старая песня «Руки Вверх» – совсем не жутко, а даже мило.