Кровь. Она прокусила губу. Темные капли легли на туман, словно он был твёрдым. Это казалось Алёнке неправильным. Как может туман держать каплю? Впрочем, разве этот туман не держал её саму?
Она глядела, как капли втягиваются в белую поверхность, будто их выпили невидимой трубочкой. В уголке рта туманной женщины сверкнула красная капелька, отчего-то Алёнка сразу признала свою кровь. Женщина слизнула каплю и замерла, прислушиваясь.
– Я поняла, – произнесла она тихим шелестящим голосом. – Она настолько далека от мира мёртвых, что просто не слышит нас. Когда я сжимаю её, она приближается к смерти, и начинает ощущать…
Алёнку сжало до хруста костей и подтянуло к самой раме картины. Прозрачное лицо приблизилось с той стороны, пристально вглядываясь. Пока девица думала, что можно сказать, объятья тумана ослабли, ноги Алёнки коснулись пола. Она едва не упала.
– Так и есть. Кощей, взгляни – это новая хозяйка избы.
Кощей? Владыка мира мёртвых. Алёнка вспомнила идола, который стоял вдали от деревни у погоста. Если Велеса и Ярилу прославляли на праздники прямо в деревне, Кощея поминали только в определённые дни и то с опаской. Оно и понятно. Живым лучше не лезть в дела мертвецов.
Прозрачное лицо из тумана отодвинулось, красавчик разглядывал Алёнку и хмурился все больше. Потом взгляд его переместился на чаши песочных часов, он вскрикнул.
– Мара, гляди! Нижняя чаша пуста. Четверть века впустую.
Аленку замутило еще больше. Владыка мира мертвых Кощей и его супружница, призрачная Мара. Ей, в отличае от него, даже идола не ставили, настолько ужасной считали. Кощей да Мара, от них идут все кошмары подлунного мира. А эта картина, стало быть, прямой проход в мертвый мир. Девицу пробил озноб.
Лицо женщины вновь придвинулось.
– И правда. Стало быть Яга сумела. Интересно, как, учитывая прошлый раз.
– В прошлый раз мы пытались сделать хозяйкой неподходящего человека, – холодно бросил Кощей. – Изба даже имени её не терпит, не то, что…
Он резко оборвал речь. У Алёнки зачастило сердечко. "Имени её не терпит…" Неужели…
Холеное лицо заполнило всю картину.
– Кто ты, девица? – проговорил он и брезгливо сморщился, словно перед ним был противный слизняк. Хотя, в мире мёртвых наверно любят слизняков…
– Как сюда попала? И где Яга?
Алёнка силилась ответить, но кровь из прокушенной губы заливала рот и мешала говорить.
– Она немая, – лицо Кощей разочарованно вытянулось. – Начинаю думать, что мы переоценили избу. Коли она выбрала себе такую хозяйку, годна ли она для наших…
Алёнка позабыла про страх. Она сплюнула кровь и выдавила:
– Не смейте говорить так про Чудышко! Она хорошая! И на многое способна!
Капли крови брызнули во все стороны. Некоторые упали на туман. Белёсая поверхность вскинулась и забурлила. На женском лице отразилось блаженство.
– О-о, какая… у неё гор-рячая кровь… – прошелестела она. Алёнка вдруг поняла, что может разобрать каждое слово. Множество щупалец из тумана обвило её ноги, там, где не было одежды, ладони, потянулись к лицу. Алёнка почувствовала, как её кожу пробивает сотня крохотных иголочек…
– Мара, кончай, – рявкнул красавчик и вдруг умолк. Дин-дон, дин-дон. Звон заполнил горницу, взоры обратились к песочным часам. Несколько крупинок покинули верхнюю чашу и присоединились к той, что лежала на дне нижней колбы.
– Напомни, у Яги когда-нибудь падало по несколько крупиц разом? – проговорил красавчик.
