Алёнка так и кружилась по горнице, словно в танце. Грязь и мусор таяли на глазах. И вот уже за исключением одной кучи в углу пол и стол сияют чистотой.
Скри-ип. Дверца напротив входа отворилась, за ней Алёнка увидала крохотную комнатку, в которой стояло ведро с водой. От поверхности шёл пар.
– Горячая?! – она тронула воду пальцем. – И правда, горячая. Спасибо, Чудышко.
Девица рассмеялась звонко и принялась вытирать стол и лавки, прошлась по окошечкам у дверей. Тенета со стен стремительно таяли под её умелыми руками. Потом намотала тряпку на метлу и начала мыть пол. Изба так и осела, издав довольный скрип.
– Будь я твоей хозяюшкой, мыла бы тебя раз в седмицу, – проговорила Алёнка.– Ничего, явится – я ей покажу и расскажу.
При упоминании о хозяйке изба притихла и присела. Занятая дальним углом Алёнка ничего не заметила. Наконец, она встала посреди горницы и осмотрела проделанную работу.
Пол, стол и печь сияли чистотой. Чугуны да тарелки Алёнка вымыла и составила аккуратными стопками на краю стола. Они заняли совсем немного места.
– Ого, как у тебя тут загадочно! – молвила девица.
Что у обычных людей в горнице по стенам? Висят охотничьи снасти, у рыбаков растянута сеть. Часто шкуры, у кого травы, у мастера – полочки с горшками или глиняными фигурками.
Здесь всё было иначе. В углу стоит большой колченогий шкаф, Алёнке показалось, что он вырублен, или даже выгрызен из цельного куска дерева. На полках вещи весьма жуткие. В банках плавают замоченные в разноцветных прозрачных жидкостях части тел. Медвежьи, волчьи, заячьи, Алёнка увидала даже человеческую руку и тут же отвела глаза.
– Может лекарь здесь живёт… – проговорила она быстро.
На верхней полке шкафа собралась коллекция костей. Сразу же бросился в глаза человеческий череп, лосиные рога, чья-то берцовая кость, такая огромная, что страшно вообразить, кому она принадлежала. Полумесяцем всё это огибал огромный толстый бивень. Его острая часть была такой длины, что свешивалась со шкафа до середины горницы. Там она была подвязана верёвочкой за потолочную балку. На бивень в свою очередь были подвешены пучки трав, мелкие побрякушки, похожие на обереги и амулеты.
Четыре стены избы имели свои особенности. На той, что справа от входа висела одинокая картина в массивной золочёной раме. На холсте изображён мрачный пустой зал какого-то каменного замка с троном посредине. Будто художник приготовил место, а тот, чей портрет собирались рисовать – не явился.
Меж двух дверей напротив входа расположились большие часы похожие на песочные. Толстые прозрачные стекла были встроены в массивный механизм из незнакомого Алёнке зеленоватого металла. Он был выкован с таким изяществом, что деревенский кузнец Колун от зависти сделался бы такого же оттенка, как тот металл. Только вместо песка внутри переливались крохотные самоцветные камушки. Казалось, что в верхней чаше их ничего не удерживает, тем не менее, внизу блестела лишь маленькая горка.
– Любопытно, – сказала Алёнка и ударила пальчиком по стеклу, крупицы не шелохнулись.
На противоположной от картин стене висело большое зеркало в золотистой с завитушками раме. Алёнка увидела там худую девочку с жалобным личиком и не сразу узнала себя. Высунула язык, скорчила рожу и вдруг загрустила. Подобными вещами любила заниматься в детстве, когда мама была рядом. Странно, про это помнит, а мамино лицо запамятовала.
