Христианство и современная мысль - страница 10

Тот же закон касается Совести и Этики. Совесть в форме морального инстинкта универсальна для человека. В груди каждого человека есть убеждение, что что-то правильно, а что-то неправильно; но что это правильно, а что неправильно, зависит от Этики. В каждом языке человека есть слова, которые подразумевают должное и не должное, долг, ответственность, заслугу и вину. Но то, что люди считают, что они должны или не должны делать, – это зависит от воспитания их совести; то есть от их Этики.

Совесть, как и религия, – это сила человека и его слабость. Совесть делает из нас всех трусов; но именно сильный борец делает из нас всех героев. Дикари жестоки, пираты жестоки; но они не могут быть такими жестокими, как хороший человек с заблудшей совестью. В самом диком сердце есть немного человеческой доброты, которую ничто не может полностью победить, – ничто, кроме совести. Она может сделать человека таким же твердым, как альпийская скала, таким же холодным, как гренландский лед. Пыточные камеры и аутодафе инквизиции превосходят жестокость североамериканских индейцев. Жестокость инстинкта ничтожна по сравнению с жестокостью совести. Итак, что же направляет совесть к добру или злу? Теология в форме этики является проводником совести. Ибо, как только человек верит в Бога, он верит в авторитет своего Бога, который направляет и контролирует его действия. Все, что его Бог говорит ему делать, должно быть правильным для него. Поэтому религия в своей внутренней форме есть либо унижающее и мучительное суеверие, либо радостная вера, в зависимости от теологии, с которой она связана. А религия в своей внешней форме есть либо нечистый и жестокий деспотизм, либо возвышающая мораль, в зависимости от идеи Бога и Долга, которые ею руководят; то есть в зависимости от ее связанной теологии.

Некоторые люди, как Лукреций, видя зло суеверия, фанатизма и ханжества и понимая, что они имеют свои корни в религии, пытались искоренить саму религию. Но если бы это было возможно, что невозможно, это было бы похоже на желание избавиться от атмосферы, потому что она иногда подвержена бурям, а иногда заражена малярией. Религия – это атмосфера души, необходимая для здорового действия ее жизни, которую нужно очистить, но не отречься от нее.

У каждого есть Теология, у кого есть хотя бы смутное представление о Боге; и у каждого есть она, у кого есть представление о чем-то более высоком и лучшем, чем он сам, более высоком и лучшем, чем любой из его собратьев. Поэтому у атеиста может быть Бог, хотя он и не называет его так. Ибо Бог – это не слово, не звук: он – Бесконечная Реальность, которую мы видим, более или менее смутно, более или менее верно, возвышающейся над нами и над всем нашим родом. Природа этого идеала определяет для каждого из нас, что мы считаем правильным или неправильным; и поэтому наша Теология управляет нашей совестью, и наша совесть определяет с большим или меньшим превосходством тенденцию и напряжение нашей жизни.

Никто не может взглянуть на Историю человеческой расы, не увидев, какое огромное влияние религия оказала на человеческие дела. Каждая раса или нация, оставившая свой след в человеческом прогрессе, сама находилась под командным контролем какой-то великой религии. Древняя цивилизация Индии была пронизана до глубины души институтами брахманизма; великое развитие египетских знаний направлялось ее жречеством; культура Китая была кротким учеником Конфуция в течение двух тысяч лет. Всякий раз, когда какая-либо нация выходит из тьмы на свет, – Ассирия, Персия, Греция или Рим, – она приходит, направляемая и вдохновляемая какой-то могущественной религией. История свидетельствует, что религия является самой могущественной из всех сил, которые движут и управляют человеческими действиями.