Христианство и современная мысль - страница 3

Те, кто боится, что истинная культура, смело продвигаемая наука или философия, беспристрастно применяемая ученость и логика – будь то изучение Божьего метода в творении или его метода в откровении – могут навсегда повредить вере и благочестию или подвергнуть опасности христианство в целом, должны либо думать, что религиозные потребности человека очень поверхностны или очень искусственны, либо что провидение Бога очень легко сбить с толку, а гармония его слова и дел очень плохо согласована. Если в природе или в человеке, в земле или в нашей пыли, в химии, астрономии, антропологии; в геологии, языке мертвых эпох; или в языке, геологии погребенных рас, есть что-либо, что опровергает существование и провидение живого Бога, святость, доброту и надежность его характера; моральную и религиозную природу человека, его ответственность, его бессмертие; божественную красоту и безгрешное превосходство Иисуса Христа и существенную истину его религии, – во что бы то ни стало дайте нам знать об этом! Почему мы должны позволять себе быть обманутыми баснями, ложными надеждами и притворством? Но вера религиозного опыта, уверенность тех, кто знает, любит и стал духовно близок с Евангелием Иисуса Христа, обычно такова, что они скорее не доверяют своим чувствам, чем своим душам. Они нашли моральное и духовное руководство, пищу и лекарство в своей христианской вере, которая позволяет им спокойно сказать критике, науке, культуре: «Мы не придерживаемся нашей веры и не практикуем наше поклонение с вашего позволения или по вашей милости». Вера опирается прежде всего на духовную природу человека, а не на доказуемую науку. Это была бы не вера, если бы она была только более острым зрением. Это проницательность, а не зрение. Она вытекает из своего собственного корня, а не в первую очередь из интеллекта. Как мы любим наших жен и детей чем-то помимо суждения или логической способности, так мы любим Бога сердцем, а не пониманием. Мы стоим прямо, с открытыми глазами, когда ищем истину; мы падаем на колени с закрытыми веками, когда ищем Бога! Религия – это не правило трех, а золотое правило; это не большие и малые посылки и связка логики, но священный инстинкт души, которую Иисус Христос удовлетворил, и направил, и владел, и направил неоценимым образом.

Но когда вера и поклонение примут этот истинный и независимый тон, пусть они не присоединятся к глупым фанатикам, которые думают, что поскольку вера покоится на других основаниях, нежели наука, то она ничем не обязана науке и культуре и может полностью отделить от них свою судьбу и будущее. Правда, вера и культура, религия и наука, несмотря на их общее и постоянное согласие и связь, когда они не могут честно ужиться вместе, лучше бы на время расстались; ибо они смущают друг друга, и именно в своей изоляции они иногда созревают и готовят в отдельных тиглях элементы, которые в конечном итоге должны смешаться в более тонком соединении, чем когда-либо знали они. Таким образом, вера, изгоняя науку и культуру из своей камеры и закрывая двери факту и наблюдению, окутанному преданностью, иногда улавливала видения Бога через свою чисто духовную атмосферу, которую мудрецы в своих лабораториях никогда не видели. Великие религиозные вдохновения исходили не от ученых, а от провидцев; от людей души, а не людей разума. «Как этот человек знает письмена, никогда не учась?» – говорили его современники о Христе. Ну, он не знал грамоты, но у него было то, чему грамота никогда не научит, – божественная мудрость! Он знал Бога, эту цель знания; он знал человека, эту последнюю часть философии. Вера поэтому часто рекрутируется во временном отрыве от науки, так же как католицизм с пользой для себя гонит своих священников в периодические уединения для молитвы и исключительных размышлений о Боге и Христе. Прекрасно изучать даже те скромные и необразованные христианские секты, чья простая и неявная вера защищена, да, и возвышена, их провиденциальным безразличием к науке или незнакомством со спекулятивными трудностями. Не их невежество зажигает их преданность, но жизненная сила веры, которая в определенных исключительных натурах и временах сияет и светится наиболее чисто, питаемая только своей собственной священной субстанцией. Когда вы достигли внутреннего ядра истинного моравского или даже истинного католического сердца и нашли прочное ядро веры, не подкрепленное никакими другими доказательствами, кроме тех, которые Писание описывает словами: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом», вы продвинулись далеко к постижению самой святой тайны в нашей природе, источника живой воды. И, с другой стороны, насколько лучше, как для веры, так и для науки, чтобы наука в такое время, как это, без религиозных целей шла в физические или метафизические поиски, исследовала, спрашивала, проверяла, подвергала сомнению, в абсолютной независимости от теологических или духовных результатов. Только когда она так свободна, смела и беспристрастна, ее свидетельство чего-то стоит. Подумайте о Ньютоне, размышляющем и исследующем Солнечную систему, в простой любви к истине, без позволения или помех со стороны церковных посредников, и сравните его с Галилеем, поднимающим свой телескоп под проклятием священства Рима.