Хроники черной луны - страница 13

– Не тяни! – Зарычали мы с Мумром хором.

– Ладно. Над головой у нас три луны…

– Две! – Опять зарычали мы хором.

– Не перебивайте! Три их – неучи. Белая – Селена, сестра ее младшая – Геката, и черная – Аллат. Черную Аллат на небе не видно – так она чернее самой черной ночи. А кто увидит ее – тут же умирает. На белой Селене живет верховный бог Талей. Он создал все вокруг, и землю, и море, и солнце и луны, и людей и животных. Он решает: кому жить, а кому умереть. Вместе с ним живут остальные лунные боги, и души благородных. На Гекате после смерти живут души обычных людей, тех, кто достойно жил на земле, верил в бога и не нарушал заповедей Талея. А на черной Аллат живет младший брат Талея – слепой Амет. Он забирает к себе всех негодяев, убийц, мошенников и просто тех, кто верил в других богов, или ни в кого не верил. И если после смерти жрец из ближайшего храма Талея не проводит твою душу, попадет она прямиком на Аллат и будет до скончания времен бродить во мраке!

– Какая чушь! – Ммур аж плюнул на палубу, и растер плевок черной пяткой.

– Чушь!? – Алекс вцепился в спинку скамьи. – Не веришь! Все вы из джунглей в богов не верите. Вот и попадают души всех чернокожих на Аллат. И скитаются там и стонут, и просятся на Гекату. И ни один лунный жрец вам не поможет!

Я тронул его за плечо.

– И это жрец Талея?

– Да. Их чаще зовут лунными жрецами. А еще жрецами смерти. Они прославляют богов, провожают души умерших. Дикие крестьяне и северяне еще верят в какого-то Нота, бога земли – но это не настоящий бог. Истинный бог только один – Талей.

К нам опять обернулся Мумр.

– А правда, что в голове у лунных жрецов золотое кольцо?

– Сейчас увидишь, солнце садиться – время вечерней молитвы.

Жрец встал на коленях на краю у площадки надсмотрщика. Вся яма притихла. Упал капюшон. Впереди, над темечком, блестело на лысой голове в лучах садящегося солнца золотое кольцо. Нижние концы его уходили прямо в голову – из-за чего кольцо смотрелось как большая выпуклая рукоятка.

– Ничего себе. – Мумр аж задохнулся от восторга – Даже не думал, что оно прямо в голову заходит.

Я не мог сказать ни слова. Молящийся жрец с золотой ручкой-кольцом в голове поразил меня до глубины души. Алекс гордо, всезнайка наш, объяснил.

– Они себе в голове дырки сверлят. И вставляют туда кольцо. Поговаривают что чем оно больше, тем выше сан. У верховного жреца по слухам такое здоровое, что запросто может черепушку разломить.

– А зачем оно им? – Я едва шевелил губами.

– Через него у жрецов связь с Талеем и другими лунными богами. Но я думаю скорее для красоты.

– Ох, мне бы такое. – Мумр подвывал от вожделения.

Жрец закончил молитву, и ушел куда-то к борту за пределы нашей видимости. Солнце почти село. Надсмотрщики начали забирать рабов на помывку. Что тревожное засело в груди. Что-то связанное с кольцом в голове. Я в очередной раз силился вспомнить, и, конечно же, безрезультатно.

– А почему он молился на солнце, а не дождался восхода Селены, ведь ты сказал, что Талей живет там? – Уже трущий глаза Алекс пробурчал.

– Потому что истинный дом бога на солнце, но живет он на белой луне, чтобы быть поближе к нам, своим детям. Все – спать, всем спать.

Глава 6.

Раны на руках Мумра быстро зажили, но вместо мизинцев остались страшные безобразные обрубки. Первое время они вызывали легкий приступ омерзения, но я приучил себя не замечать этих будто изжеванных безумной собакой культей. Вечерами шаман развлекал нас рассказами о жизни в далеких джунглях. О многочисленных черных женах и не менее многочисленных любовницах. Об мрачных и жутко сложных обрядах, в которых больше никогда не будет участвовать. Об охоте на слонов и тигров. Показывал шрамы на груди, оставленные сошедшим с ума, отравившимся ядовитыми лягушками ягуаром. Алекс, истекая слюной от зависти, тоже распалялся и рассказывал о своих подвигах и похождениях. Его рассказы из жизни городского стражника звучали не в пример проще, но для меня были не менее интересными. Я глотал их как путник, проживший полгода в раскаленной пустыне, и вдруг набредший на бездонный источник. У меня к всеобщему сожалению воспоминаний не было совсем, но иногда уже перед самым отбоем я рассказывал свои запутанные сны, и мы вместе гадали, что бы они значили.