Алексу надоело тешить свою гордость, и он влез в рассказ.
– А чего тогда потом не повесили? За убийство охранника должны были повесить.
– Побоялись. Вдруг в петле не помру. Вот смеху то будет. Живой труп на воротах порта болтается. Продали вашему капитану за гроши. Мизинцы вот только отрубили. – Мумр показал нам окровавленные тряпки. – У шамана дождя вся сила в мизинцах. Знают гады. Из меня теперь шаман, что из мух похлебка.
– Совсем шаманить не можешь? – Меня охватил нездоровый интерес.
– Могу, но так. Только самые простые вещи. Болезнь наслать, голову полечить.
– А кандалы снять? – Мумр обернулся и взглядом затравленной крысы уставился в мои глаза.
– Даже не мечтай, не смогу. И раньше пришлось бы долго готовиться, а теперь точно не могу.
Надсмотрщик спустился в ямы проверить рабов. Пришлось прекратить разговор. Я прислонился к борту, но не мог уснуть. Шаманы, колдовство, что то крутилось в голове связанное с этим. Где-то в прошлой жизни эти дети дождливых лесов оставили в моей жизни четкий след. Мысли крутились вереницей, но я не мог их поймать. В моей пустой голове мыслям было, где разгуляться.
Через пару дней перед вечерней прогулкой в море Алекс наклонился к Мумру, и долго с ним о чем-то шептался. Потом, довольный, откинулся на скамью.
– Смотри, что сейчас будет.
– Куда смотреть?
– Да на главного!
Мумр что-то бормотал про себя, крутил мельницу большими пальцами. Я во все глаза смотрел на главного надсмотрщика. Он стоял на помосте и следил, как выводят и спускают на веревке рабов. Вдруг лицо его перекосилось. Он схватился за кожаные штаны на заднице, присел. Развернулся и побежал в деревянный туалет, висящий за бортом на корме. Алекс и Мумр довольно заржали. Я быстро сообразил, что это и есть черное шаманство и присоединился к веселью. Потом, отсмеявшись, спросил:
– Мумр, а надолго ты его?
– Если не переборщил, то до утра.
– А если переборщил?
– На пару дней.
Весь следующий день ритм на барабане отбивал помощник главного. Сам он показался на палубе только под вечер. Зеленый, уставший. Долго зыркал по рядам рабов, не зная на ком сорвать злость. Не найдя снова скрылся в каютах.
Прошла еще неделя. Как-то, уже перед отплытием из порта, на галеру пришла делегация странных серых, одетых в глухие до пят хламиды людей. Капюшоны скрывали их головы. В руке каждый держал искусно вырезанный посох. Все на галере притихли. Люди недолго поговорили с капитаном и удалились, но через некоторое время пришел еще один серый и уже не уходил. Скомандовали отплытие. Странный попутчик отказался уходить в каюты и устроился прямо на палубе, вытащив из дорожного мешка тонкое шерстяное одеяло. Вечером я пристал к Алексу.
– Кто это?
– Лунный жрец.
– Какой жрец?!
– Лунный. Жрец Талея.
Как и раньше в голове заскакали кусочки мозаики из прошлой жизни. Большие темные храмы, цепочки затянутых в глухие балахоны людей. Бьющиеся в истерике рабы, что лежат на помостах жертвоприношений. И запах крови. Обволакивающий со всех сторон, густой до одури запах крови.
– Кто они, эти жрецы? И кто такой Талей? – Глаза Алекса чуть не вылезли из орбит.
– Ты что – и это забыл?!
– Помню что-то смутно про луны и все.
Алекс наклонился вперед и истерично зашептал шаману:
– Мумр, он забыл нашего бога!
– И что тут страшного. Я вот тоже про него почти ничего не знаю. И живу – не страдаю ничуть.
– Ну, вы даете. – Алекс аж трясся от возбуждения. – Ладно, спасу ваши погрязшие в дикости души. Правда я и сам знаю немного – только то, что в детстве от матушки слышал.
