И от Цезаря далеко и от вьюги - страница 19

– Каким образом?

– У тебя есть друзья, которые могут на время покинуть свой дом?

– За год жизни здесь у меня не появилось таких друзей. Я думаю, их не появится, даже если я проживу здесь сто лет. Виктор, хороший человек, но он не держит внутри себя информацию. Завтра будет знать весь город. А что с твоими подругами, встречный вопрос?

– Подруги есть, но они законопослушные курицы. В таком деле я не могу рассчитывать ни на одну из них.

Некоторое время они шли в молчании. Иван ощущал лишь пустоту в мыслях. Первой заговорила Наташа:

– У нас есть гостиница, ты об этом знаешь?

– Да.

– А то, что директор твоя соседка, тетя Надя, ты знаешь?

– Нет.

– Гостиница пустует, а тетя Надя из тех женщин, которым можно доверять. Ты можешь с ней договориться о комнате, в котором мы будем наедине, вдали от посторонних глаз.

Иван молчал. Увы, осталось совсем немного шагреневой кожи. Скоро все поменяется. Он или навсегда останется с этой женщиной, чего ему, разумеется, хочется каждую секунду своего существования, или она от него уплывет, как Офелия уплыла от Гамлета. Офелия тоже хотела секса, а он пичкал ее метафизикой. В результате Офелия сошла с ума.  Но я не Гамлет, а Наташа не робкая девушка. Ее ум крепок и деятелен. Она, скорее Софья из «Горе от ума», хищница. Псевдоумник Чацкий недоумевал, как ему предпочли Молчалина. Но Чацкий умел работать только языком, а Молчалин совсем другими частями тела…

На следующий день, он поговорил с тетей Надей, которая с радостью вручила ему ключ от гостиничного номера. Тетя Надя была добрая русская женщина. Совершенно недалекая и беспринципная. У Ивана были некоторые сомнения в отношении конфиденциальности его сделки, но в остальном организация свидания была на уровне. Видимо, для тети Нади такие дела были привычными.

Муж Наташи должен был уехать по делам. Предположительно на неделю. Две бабушки наперебой ждали к себе ее дочь. Иван и Наташа условились о дне и времени своей встречи без посторонних глаз. До этого Иван мечтал о такой возможности. В его мечтах это рисовалось мигом гармонии и счастья.  Тем более Наташа сама этого захотела. Но теперь его не покидало чувство, что что-то идет не так. Он отмахивался от него, упрекая себя в трусости. Но упреки помогали слабо. Червь разрастался. Чтобы разобраться в себе он накануне сделал огромный крюк, выбрав самую длинную дорогу домой. Он шел по весеннему лесу, слушал птиц, вдыхал запах цветущих акаций. Этот запах с детства ассоциировался для него с чувством, которое пробуждает в мужчине женщина.  Женщина, которая нравится. Гормональный взрыв. Ощущение возможности полета, чуда. Что для него была Наташа? Почему, из всех женщин мира, ему нужна именно она?  Он зажмурил глаза, и она легко возникла перед ним, на задней поверхности его век. В его ушах звучал ее голос, а запах кашки превратился в аромат духов «Катрин», которыми пользовалась Наташа. Наташа была с ним, каждую минуту его бытия, и останется с ним до конца его жизни. Нужна ли ему реальная женщина с побритыми ногами, ненасытными плотскими желаниями и затаенной злобой? Не отнимет ли она у него тот образ, который он стал считать своим, своей музой? Эта женщина зевала, когда он рассказывал ей об Артюре Рэмбо, а затем советовала послушать песни Филиппа Киркорова.  Он слушал песни Киркорова, пожимая плечами, она возвращала ему «Озарения» ни разу их не раскрыв. У нее не было литературного вкуса. На то, как она двигается, можно было смотреть бесконечно. Но стоило ей открыть рот, наружу выходила неизгладимая провинциальность, которую до времени затмевали красота и непосредственность. Этот был созревший плод. Арбуз, который уже никогда не станет ананасом.