И в глазах Шекер он прочитал то же самое понимание, ту же уверенность – словно две горные реки, текущие с разных вершин, вдруг осознали, что им суждено слиться в одном русле. Это было похоже на тот миг, когда после долгого восхождения путник наконец достигает перевала и видит перед собой всю красоту мира, раскинувшуюся до горизонта.
Вечер пролетел незаметно, как летит орёл над горными вершинами, не замечая расстояний. Время словно потеряло свою власть над ними, растворилось в сумерках, заполнивших юрту мягким полумраком. За войлочными стенами день медленно уступал место ночи, а они всё говорили и говорили, не в силах насытиться беседой, как не может насытиться горный ручей талыми водами весной.
Жылкыайдар рассказывал о своих странствиях вокруг священного Иссык-Куля, о величественных горных перевалах, где облака плывут так низко, что кажется – протяни руку и коснёшься их, о бескрайних степях, где табуны лошадей сливаются с горизонтом. Его голос, глубокий и мягкий, словно вплетался в тишину юрты, создавая особую музыку – музыку воспоминаний и надежд.
А Шекер, слушая его, словно видела все эти картины своими глазами – настолько живо и ярко он умел передать красоту родной земли. Когда же она начинала говорить о жизни в их маленьком аиле, затерянном среди гор, её голос звучал как песня горного ручья – то звонко и весело, рассказывая о радостных моментах, то тихо и задумчиво, когда речь заходила о чём-то сокровенном.
Они говорили о древних легендах, что живут в этих горах – о батырах и красавицах, о мудрых старцах и коварных духах. Шекер знала множество таких историй, услышанных от бабушки, и каждая из них в её устах оживала, словно происходила прямо сейчас где-то за стенами юрты. А когда она рассказывала о своих мечтах, её глаза загорались особым светом, подобным отблеску звёзд в горном озере.
С каждым словом, с каждым взглядом, с каждым случайным движением между ними росла та особая связь, что крепче стальных пут и прочнее каменных стен. Она была невидима глазу, как невидим ветер в горах, но ощутима сердцем, как ощутимо приближение весны после долгой зимы. Эта связь соединяла их души подобно тому, как связаны между собой земля и небо, горы и облака, река и её берега.
Они говорили о будущем – не прямо, не называя вещи своими именами, но каждый из них уже знал, что их дороги отныне сольются в одну, как сливаются горные потоки, чтобы течь дальше единой рекой. В паузах между словами рождалось то особое понимание, которое не нуждается в словах – словно два акына, чьи мелодии сливаются в одну песню.
Огонь в очаге медленно угасал, отбрасывая на стены юрты причудливые тени, но они едва замечали это. Для них существовал только этот вечер, эта беседа, эти взгляды, в которых читалось больше, чем можно было выразить словами. А где-то высоко над юртой звёзды водили свой извечный хоровод, словно благословляя эту встречу двух сердец, предназначенных друг другу самой судьбой.
Когда последние лучи солнца окрасили снежные вершины в густой пурпур, а в долине начали сгущаться вечерние тени, пришло время прощаться. В воздухе повис тот особый час, когда день ещё не ушёл, но ночь уже протягивает свои тёмные руки к земле, когда в природе происходит та неуловимая перемена, что заставляет сердце человека биться чуть тревожнее.
Жылкыайдар стоял у входа в юрту, не в силах сделать шаг к своему коню. Никогда прежде расставание не давалось ему так тяжело – словно сами горы легли на его плечи неподъёмной тяжестью. Мысль о том, что нужно уехать, оставить этот маленький аил, эту юрту, а главное – Шекер, казалась ему невозможной, как невозможно реке повернуть вспять или солнцу взойти на западе.
