– Что же это получается? – возмутился Пётр. – Прямо губите любовь к труду. Разве так можно?
– Надо сделать, ребята, – сказал дяденька.
Работа оказалась плёвая. Строительный мусор был уже собран в кучу. Нужно было его только поджечь и последить за костром.
На обеде я опять не увидел Тоню. Сергей наливал компот в стаканы черпаком из большой кастрюли. Он был в белом фартуке и поварском белом колпаке.
Я пошёл из зала столовой на улицу, но обернулся, как будто кто-то позвал меня, и увидел её. Нас разделял зал, заполненный столами. Она стояла у раздаточного окна и смотрела на меня открыто и прямо, как будто давала понять, что хочет продолжить общаться. Кто-то позвал её из кухни. А я, как невольник, пошёл в свой домик: мне не хотелось уходить. Чем дальше я уходил, тем больше мне казалось, что я совершил непростительную ошибку.
Настал час отъезда. Из репродуктора раздался нервный голос завхоза, потребовавшего быстрее сдавать постельное бельё. Похоже, сдали не все. Он назвал нас «товарищами комсомольцами». Мы пошли к воротам лагеря, где стояла машина. Густые кроны деревьев приятно затеняли дорожку от палящего солнца.
– Петь, можно тебя? – его окликнула Оля.
– Ну?
– У тебя будет закурить?
– Последняя, – он стряхнул пепел с сигареты и вдруг засмеялся: – Чабок. Хочешь, оставлю?
Пришёл шофёр. Мы залезли в кузов. Расселись по лавкам. Последним прибежал Сергей. Машина уже тронулась. Я подал ему руку.
«Не узнал даже, где работает, – я ругал себя, – ни телефона, ничего. Неужели было трудно спросить номер телефона?! – Я невольно посмотрел на Сергея, сидевшего на лавке напротив меня. – Через него можно узнать. Он работает вместе с Наташей. Она должна знать».
Я неоднократно бывал в посёлке Сокольское. Этот небольшой районный центр находился в ста пятидесяти километрах от Горького, на левом берегу Горьковского моря. Автобусы ходили туда несколько раз в день. Обстоятельства этой поездки в Сокольское стали для меня неприятным сюрпризом: плохая погода сначала помешала мне попасть в посёлок, а потом – вернуться домой.
Я приехал на автовокзал за пять минут до отправления. Автобус уже был подан на посадку. Я сел на своё место, снял шапку, расстегнул куртку, откинулся на спинку кресла. И ощутил себя счастливым человеком: не опоздал на автобус! А шофёр, толстый мужчина с двойным подбородком, вдруг объявил, что довезёт нас до Заволжья. А там посмотрит. Вчера автобус не пришёл из Сокольского: дорогу замело снегом. Я посмотрел в окно. Действительно, падал снег – крупный, пушистый, застилал белой пеленой дома, деревья.
У нас было две остановки – в Балахне и Заволжье. На автостанции в Балахне, крупном районном центре, шофёр удовлетворённо объявил нам:
– Всё! Возвращаемся!
Оказывается, мы должны встретиться в Балахне с автобусом из Сокольского. Но не встретились. Значит, дорога по-прежнему заметена снегом. Автобус не проехал. Мы тоже не проедем. Нам надо возвращаться.
Его слова совершенно не вязались с тем, что я видел: снег падал слабо, дорога была чистая. Создавалось впечатление, что шофёру не хочется ехать, и он специально нагнетает страсти.
– Он, может, сломался! – сказал кто-то.
– Не проехал он! – убеждал шофер.
– Поехали, дорогой встретимся!
– Говорю же вам, – шофёра раздражало, что его не слушают, профессионала, человека, который на этом деле собаку съел, и вдруг психанул: – Не хотите сейчас – вернётесь из Заволжья!
