Казалось бы, взобраться на такую стену невозможно: она была футов двадцать в высоту, без выступов, за которые можно было бы уцепиться, к тому же кругом висели камеры.
Но я, как никто другой, знала: некоторые живут ради того, чтобы проворачивать невозможное. Например, Джеймсон. И я.
Если я попаду в выпуск новостей, Алиса прибьет меня на месте. И Джеймсона тоже. И, возможно, Орена – за то, что не стал всему этому мешать. Но разве можно жить без риска?
Я дождалась сумерек. Продумала план. Исполнила его.
И заполучила баллончик. Скорее всего, думала я, даже просто стоять с краской в руке у стены достаточно, чтобы меня арестовали, вот только сомнения – это непозволительная роскошь, если до полуночи нужно разгадать еще две загадки.
Я оглядела стену – наверное, уже в сотый раз. Ну что, краска у меня, а дальше как быть? В голове яркой молнией сверкнула догадка.
Я подняла левую руку ладонью вверх, а правой пшикнула на нее из баллончика. Интуиция не подвела! В баллончике – совсем не краска. Готова спорить на деньги, что это химический состав для проявления невидимых чернил. Но возникает еще один вопрос. На какой участок стены его наносить?
Сердце замерло в груди, и, прежде чем оно снова застучало, ко мне пришел ответ. Ни на какой.
Когда я хотела нанести жидкость из пузырька на открытку, Джеймсон остановил меня словами «чуть позже», из чего нетрудно было сделать вывод, что… время открытки еще не пришло.
Повинуясь интуиции, я отошла от стены футов на десять и достала из заднего кармана открытку – она успела еще сильнее измяться. Правой рукой я потрясла баллончик и пшикнула его содержимым на заднюю сторону открытки.
Почти сразу же проступили три буквы, из которых мгновенно сложилось слово. ЛЕД.
* * *
Я сразу вспомнила, что в Праге есть знаменитый бар, в котором все сделано изо льда.
На входе охранник протянул мне длинную парку и пару белых кожаных перчаток.
– Их можно оставить себе, – сообщил он таким тоном, что сразу стало ясно, что так бывает далеко не везде и не всегда.
Я накинула парку. Она была белоснежная и доставала мне до лодыжек. Капюшон был отделан искусственным мехом – потрясающе мягким на ощупь. Потом я натянула перчатки – они пришлись точно впору. Ну что ж, утеплилась по-зимнему – теперь можно и в бар.
Какой он маленький! И как тут морозно! От инея все блестит!
Я накинула капюшон и огляделась. Все кругом и впрямь было ледяным: барная стойка, одинокий столик посреди комнаты, стены, скульптуры, смотревшие на меня со всех сторон.
На месте бармена меня ждал Джеймсон. Он поставил на стойку стакан – тоже, как выяснилось, ледяной.
Тут свет в помещении неожиданно поменялся: лед окрасился синевато-фиолетовым. Хоть комнатка и была совсем маленькой, казалось, будто я очутилась среди арктических просторов.
Будто мы с Джеймсоном перенеслись на край света.
– Чем тебя угостить? – поинтересовался он, уперев локти в барную стойку и наклонившись вперед. Хорошо же он вжился в роль бармена! Парки на нем не было, но, если он и замерз, никак этого не показывал.
Я подалась вперед и скинула капюшон, закрывавший часть лица.
– Как насчет пятой, последней, подсказки? – напомнила я.
