Империя скорочтения - страница 4

1 сентября 1958 года – знаменательная дата. Не для мира, для меня: я узнала своё имя. Долго привыкала, постоянно пропускала обращение учителя, то бишь не реагировала. Постепенно привыкла, но откликалась на новое для меня имя неохотно и только в школе! Дома я оставалась Лилей.

Второй учебный день. Иду по второму этажу в сторону старшей школы. Навстречу тётенька. Я её не знаю. Она внимательно посмотрела на меня и спросила, что я здесь делаю. Я спокойно рассказала, что устала заниматься, встала во время урока и стала завязывать шнурки на ботинках. Учительница предупредила, что вставать во время урока нельзя, а я ей ответила на это, что заниматься не могу больше, устала. И тогда Мария Александровна разрешила мне выйти из класса и немного отдохнуть.

Тётенька спросила меня, почему я отдыхаю в коридоре старшей школы. У начальной школы есть своё изолированное крыло.

Я пожала плечами и сказала:

– А где ещё отдыхать, там (я показала в сторону начальной школы) уже вчера отдыхала.

Завуч (а тётенька оказалась именно им) взяла меня за руку и отвела в класс, а по дороге рассказала о том, что в школе можно, что нельзя. Рассказала, на мой взгляд, доходчиво. Когда она спросила, поняла ли я, сказала, что поняла, завтра пойду отдыхать на берег.

На завтра погулять с урока меня не отпустила Мария Александровна. Поэтому после третьего урока я решила уйти сама. С переменки-то не надо отпрашиваться. Ровно через час мама шла на обед. Наш двухэтажный милицейский дом стоял на берегу реки. Вот на этом берегу она и увидела ученицу 1-го класса, свою дочь. Взяла за руку, увела в школу, сдала учителю и почему-то извинилась за моё поведение.

К урокам я относилась ровно: надо идти в школу – пожалуйста. Надо делать домашнее задание – пожалуйста. Но этим моё согласие подчиняться ограничивалось. Я ела, пила, шла в школу, обратно, в магазин с одной мыслью: «Скорей домой, читать, читать, читать». Дома книг было немного, и поэтому уже в 1-м классе мама записала меня в детскую библиотеку.

На просьбы мамы помочь ответ был одним:

– Сейчас.

Это могло продолжаться долго. И не потому, что я отказывалась что-либо делать, мне просто хотелось дочитать до конца странички, главы, рассказа. Однажды мама села напротив меня и сказала:

– Дочь, возьми за правило, как только я тебя о чем-то попросила, отложи книгу, сделай дело, на это уйдёт 5–10 минут. И ты свободна. Я нервничаю, что ты не реагируешь на просьбы. Ты внутренне напряжена, так как надо оторваться от приятного чтения.

Я её услышала. Не сразу, но стала придерживаться этой просьбы, и правда, стало полегче.

Детская библиотека была на первом этаже. На втором находилась взрослая. Через год я пришла в городскую библиотеку на второй этаж, так как на первом я прочитала всё! Во взрослой библиотеке меня записать по понятной причине отказались и посоветовали записаться маме, а читателем буду я. Это был один из самых значимых дней в моём детстве. Библиотека находилась рядом с моим любимым магазином. Название этого магазина я помню всю жизнь. КОГИЗ. Знаете, как эта аббревиатура расшифровывается? Вряд ли: это слово обозначает «Книготорговое объединение государственных издательств» и является устаревшим. Но суть не в этом. В этот магазин я ходила для поднятия настроения.

Первый отдел меня не интересовал. Ну, что интересного в отделе канцтоваров? Ничего. Моя душа рвалась во вторую комнатку. Там на полках стояли подписки. Они не предназначались для простых смертных. Я вставала у стены напротив и рассматривала корешки, читала фамилии авторов, названия. В руки мне их не давали, но и никогда не гнали. Наверное, я была единственной, кто мог стоять часами, созерцая это богатство и мечтая о том, что, когда вырасту, обязательно буду на все деньги покупать книги.