– Бежим! – рявкнул Чеслав.
Они метнулись через обрушившуюся заднюю стену и нырнули в кусты. Сзади всё ещё вибрировал лай‑эхо, но становился слабее: будто зверь терял голос.
– Один готов, двое за нами, – прохрипел Чеслав.
– На каждого пса – по острому словцу, – ухмыльнулся Андрей, чувствуя, как Искра внутри скачет электрической змеёй.
– Дельный план. Только давай сначала выживем. Потом – любые словечки.
С этими словами они скрылись в зарослях. За спиной часовня осела, будто выдохлась, а расколотый жернов с шипением догорел свечой – святой молох изъеден магией псов.
Свистала утренняя сырость, когда Андрей и Чеслав выбрались из зарослей к ручью. Небо всё ещё подрагивало от отголосков ночного эха, но в воздухе пахло только мокрой крапивой.
Чеслав опустился на корягу, проверяя щербатый посох.
– Скажи честно, – начал Андрей, – это у тебя обычная смена караула? «Доставь груз, поругайся с призраками, покорми собак своим сердцем»?
– Не преувеличивай: сердце – дорогой деликатес, – усмехнулся наставник. Он достал из сумки крошечный пузырёк. – Сожгло руку, когда бил оголосок. Намажь, если где‑то похожий зуд.
– Спасибо, доктор. А побочные эффекты? Вырастает вторая Искра и требует отдельного кошелька?
– Побочный – странные сны. Видишь кота без головы – передай привет и просыпайся.
Андрей плеснул воды на ладонь, смывая сажу. На запястье темнело нечто, похожее на клеймо – тонкий отпечаток клыка.
– Знак красивый, – заметил Чеслав. – Будет что показать деканам вместо рекомендации.
– Прекрасно. Сразу запишут на факультет «Беговых Царапок».
Над кустами прошелестела дроздовая стая. Андрей осторожно спросил:
– Думаешь, псы вернутся?
– Вернутся – будут злее: чуют, что твоя кровь дерётся. Но мы оставили хороший запах жжёного железа. Возчики не любят тратить товар дважды.
– А если любят?
– Тогда придумаем, как их разубедить. До Кромграда день пути: бюрократия хуже собачьих клыков. Сравним страхи на местности.
Он встал, хлопнул Андрея по плечу.
– Радуйся: первую совместную ночь пережили. По караванным меркам – это уже дружба, остаётся пережить налогового сборщика, и можно звать родственником.
– Чудно. Возьму это за тост, когда найду что пить.
Дорога звякнула галькой под сапогами. Искра внутри Андрея горела ровным, упрямым огоньком – будто напевала себе под нос: ещё шаг, и счёт сравняется.
ГЛАВА 5. КРОМГРАД И МРАК БЮРОКРАТИИ
Кромград вырос из тумана, как рассерженный улей: башни‑свечки, стены‑точилки, флаги цвета недоплаченных налогов. Перед городом – каменный мост на сорок арок, каждая арка посвящена отдельной пошлине.
– Первая за воздух, вторая за перспективу, третья… сам удивишься, – сказал Чеслав. – Главное: улыбайся так, будто любишь заполнять формы.
– Я умею любить до двух печатей. Потом начинается кризис доверия, – буркнул Андрей.
Очередь тянулась, как старый ремешок: торговцы с клетками кур, паломники с бронзовыми медальонами, один чародей‑агроном, уговаривающий тыкву не плесневеть на глазах. Искра у Андрея щекотала рёбра: «прибыльная толпа, если взорваться».
– Тихо, тигр, – шепнул он себе.
У входа стояла будка с латунной вывеской: Здесь убивают время и рожают бланки. Внутри – окно № 7, за стеклом – клерк‑бакенбарда, похожий на тюленя, добытого из чернильницы.
– Цель визита? – глухо.
– Торговля спецтоваром, – ровно отчеканил Чеслав, протягивая медный жетон.
Клерк поднял лупу: – Жетон пятилетней давности. Требуется актуализация или сознание вины. Что выбираете?
