Имя, которое теперь моё - страница 12

Эллиот молчал. Пот на висках. Генри сделал ещё одну затяжку.

– У вас есть двадцать четыре часа. Чтобы вернуть всё. Без вопросов. Без недостачи. Или здесь станет пусто. И очень тихо.

Он развернулся. Клэр за ним. Они вышли. На выходе он выкинул сигарету. Не глядя. Не думая. Просто выплюнул дым. В машине снова сидел Гарольд.

– Всё? – спросил он.

Генри кивнул. Сел. Но внутри… всё было не так. Раньше он чувствовал удовлетворение. Контроль. Сейчас – только пустоту. Не тишину. Пустоту. Потому что в его пальто всё ещё пахло её кожей. Паб встретил их, как всегда: тусклый свет, запах копчёного мяса, старый пол, который скрипел только под теми, кто не боялся своих шагов. За баром кивнули. Генри ничего не сказал. Только прошёл мимо, через тёмный коридор, мимо портретов мертвецов на стенах, и открыл дверь в уединённую комнату – ту самую, где тишина была законом. Он сел. Гарольд – напротив. Официант вошёл, поставил бутылку коньяка, два стакана, сигареты в жестяной коробке. Вышел. Дверь закрылась. Ни слова. Генри налил себе. Один стакан. Полный. Выпил залпом. Откинулся назад. Закурил. Гарольд молчал. Тишина тянулась, как дым по потолку.

– Ты, когда- нибудь думал… – начал Генри, глядя в одну точку. – …как мы сюда дошли?

– Нет, сэр. Я и не шёл. Меня втащили.

– А если бы мог уйти?

– Ушёл бы. Но мне некуда. У вас, как ни странно, хоть кто- то есть. А у меня – только пальцы, которыми надо кого- то бить.

Генри усмехнулся. Без смеха. Выдохнул дым.

– Ты бы удивился, как много у меня на самом деле ничего.

– Тогда держитесь за то, что есть. Хоть зубами.

Снова тишина. Только огонь в лампе трепетал, будто слушал. Через пару минут дверь открылась. Арчибальд. Как всегда – без стука. Как всегда – в перчатках. Как всегда – с хищным спокойствием. Он не сел сразу. Подошёл к столу, посмотрел на бутылку, налил себе половину. Сел. Молча. Сделал глоток. Сигарета в зубах.

– Чисто сработал, – сказал он. – Эллиот исчез. Без шороха. Я это ценю.

Генри ничего не ответил.

– Тебе не нравится, когда я хвалю?

– Мне всё равно.

Арчибальд усмехнулся, не глядя. Потёр перчатку о запястье.

– Знаешь, ты стал другим. Тише. Но внутри… – он сделал затяжку. – Внутри что- то всё- таки трескается. Я слышу.

– Может, тебе кажется.

– Мне ничего не кажется. Особенно в людях. Ты стал… мягче. Как будто кто- то вернулся.

Пауза. Генри смотрел в стакан.

– Ты сейчас задал личный вопрос?

– Я задал наблюдение. И ты отреагировал. Этого достаточно.

– Перейдём к делу?

– Мы уже в нём.

Тишина. Долгая. Арчибальд встал. Допил. Поставил стакан.

– Береги то, что тебя меняет. Если оно вообще того стоит. Потому что если нет – ты только зря дал себе слабину.

Он ушёл. Дверь закрылась. Генри сидел. Не двигался. Долго. Потом встал. Пальто. Сигарета. Выход. Гарольд молча открыл перед ним дверь машины. Генри сел. Не сказал, куда ехать. Но адрес знали оба. Он вошёл без ключа. Дверь была не заперта. Внутри пахло едой, чаем и тем, что в этой квартире всегда оставалось – покоем, которому не нужно было разрешение. Свет был приглушён, комната – полутёмной, но уютной. Адель вышла из кухни, вытерла руки о тканевое полотенце, посмотрела на него. Он не сказал ни слова. Она тоже. Он снял пальто. Повесил. Она вернулась обратно. Через несколько минут он услышал, как стучит крышка кастрюли, как доносится тихое шипение масла, как капает вода. Он сел за стол. Не глядя. Не спеша. Пальцы на столешнице – напряжённые, будто продолжали держать оружие. Она поставила перед ним тарелку. Потом – села напротив. Ели молча. Он – не жадно, но быстро. Она – почти так же. За ужином ни одного взгляда. Только звук посуды и слабое дыхание, которое каждый из них старался не показывать. Когда они доели, он отодвинул тарелку. Она тоже. Потом встала.