Имя на площади Победы - страница 20

Горящий Минск, 24 июня 1941 г. Рисунок сделан Г. В. Заборским в день ухода на фронт. Хранится в Белорусском государственном архиве научно-технической документации

Одни уже спасались, другие все не могли поверить, что мирная жизнь закончилась. Вот еще одна запомнившаяся Маклецовой картина: «станция Озерище (20 км от города). Только что прибыл и стоял под парами пассажирский поезд из Москвы. На платформу вывалилась толпа чистых, причесанных, возмущенных пассажиров. «Почему стоим? Почему не пускают в Минск? Возмутительно!», а перед ними взлохмаченная, испуганная, грязная, уже опаленная войной масса беженцев. Они наивные, еще не хлебнувшие горя, возмущаются, не верят, обзывают нас провокаторами, обманщиками… Только постепенно до их сознания доходит правда: Минск перестал существовать, ехать поезду некуда…».

Заборский признавался, что та бомбежка произвела на него ошеломляющее впечатление, и потому он, «вернувшись домой, спохватился: «Чего я, собственно говоря, жду? Надо складывать карандаши, кисти и брать в руки винтовку». Он закопал рисунок горящего города в саду под яблоней и ближе к вечеру попрощался с матерью. Поскольку военкомата на месте уже не было, «пошел на восток искать призывной пункт». Уходил с верными друзьями – скульптором Алексеем Глебовым и художником Евгением Зайцевым. С Зайцевым, который выполнил первые росписи в белорусском театре оперы и балета, он учился в академии Ленинграде. С Глебовым познакомился уже после учебы. Уходя, он и предположить не мог, что после войны вместе с Алексеем доведется работать над обелиском Победы. Впрочем, тогда им думалось о другом. Назавтра в лесу уже далеко от Минска они нашли, конечно же, не призывной, а один из сборных пунктов, которые создавались в первую очередь для отставших от своих частей солдат и офицеров, а также для тех, кто пробивался из окружения. Разумеется, там принимали и желающих присоединиться к армии. Со сборного пункта пешим порядком добрались до железнодорожной станции, откуда военный эшелон доставил их до места, где шло пополнение и формирование частей, обучение только что призванной молодежи. Курс молодого бойца был кратким, так как события на фронте торопили.

С Евгением Зайцевым и Алексеем Глебовым судьба развела еще на том этапе. Евгений потом участвовал в партизанском движении, Алексею суждено было стать танкистом, освобождать Минск в июле 1944 г. Говорят даже, что Глебов на своем танке подъехал к тому месту, где стоял дом, в котором он жил до войны, в надежде встретиться с мамой и сестрой. А Георгию Заборскому бог войны отвел лишь месяц пребывания в боевых условиях. Это был июль. Но, видимо, правильнее сказать, что бог войны отвел добровольцу целый месяц, поскольку жизнь на передовой была короткой. Военные статистики подсчитали, что младший офицер в условиях активных боев до ранения или смерти успевал прожить не более трех суток. О рядовых солдатах таких сведений встречать не приходилось, но известно, что в схватках на улицах Сталинграда жизнь целой стрелковой дивизии могла длиться только день.

Георгий Владимирович впоследствии утверждал в письмах друзьям и в послевоенных беседах, что на первых порах ему везло. Притом не раз. Когда они уходили на фронт, на улицах Минска валялись многочисленные листовки, призывавшие тех, кто желает стать бойцом Красной Армии, собираться в таком-то загородном лесу. Приятели решили туда не идти, а переночевать у знакомого в одном из окраинных домов. Назавтра узнали, что тот лес подвергая жестокой бомбардировке немецкой авиации. Во время одного из привалов после пешего перехода Заборского, уже задремавшего на плащ-палатке, вдруг разбудил женский голос: «Встань и отойди к лесу!». Хотя Георгий, проснувшись, никакой женщины не увидел, тем не менее, приказ выполнил. А вскоре начался обстрел, и в том месте, где он недавно был, стали раздаваться взрывы. Потом в ходе одной из атак рядом с ним упал убитый солдат, с его головы свалилась каска. И опять какой-то голос велел поднять ту каску и надеть ее поверх пилотки. А через несколько минут – удар осколком в каску, от которого потерял сознание. Друзья после боя даже сочли, что он мертв и наспех присыпали песком. Очнувшись, он выбрался из «временного захоронения». По другой версии, вытащили другие солдаты, заметившие, что плохо присыпанная рука время от времени шевелится.