Он выключил рацию, махнул водителю сбавить скорость и обернулся к Алексею.
– Имя, фамилия?
– Алексей Светковский.
– Подружку как зовут? – кивнул он на учительницу.
– Маргарита Львовна. Только она не подружка, она моя учительница.
– Как попали в зону отработки?
– Куда?
Алексей с искренним недоумением уставился на собеседника.
– Откуда коды транспортировки узнали?
– Вот, – устало пробормотал Алексей и протянул мятую пачку «Космоса».
– Понятно…
Мужчина в костюме без лишних слов вытащил из-под пиджака пистолет с длинным, узким дулом. Металл холодно блеснул в тусклом свете. Дуло поочерёдно глянуло на растерянных пассажиров, раздались щелчки, послышался лёгкий свист.
Игла впилась Алексею в шею, рука потянулась, чтобы вытащить ее, но мышцы не слушались. Тело разом одеревенело, во рту разлился вкус гнилого миндаля. Глаза заволокло пеленой.
Маргарита Львовна уже обмякла, завалилась на бок, головой стукнувшись о стекло. Алексей рухнул на тело учительницы и погрузился в темноту.
***
В окно врывался свежий, упоительный ветерок. Занавески из легкой ткани колыхались и отбрасывали на пол причудливые тени. Со сна или от медикаментов возникало странное ощущение, точно сознание бродило на свободе, отдельно от лежащего на койке тела, среди пляшущих теней. За окном шумел лес, доносилось пение птиц.
На выкрашенной бежевой краской стене хрипел репродуктор. Популярная певица вкрадчивым голосом настойчиво повторяла: Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной…». Алексею эти слова показались значительными. Но в школе их учили другому: человек – кузнец собственной судьбы и обязан сказку сделать былью. Где правда?
В палате появилась старенькая нянечка. Трясущимися руками она размешивала чайной ложкой мутный раствор в баночке из-под меда.
– Очнулся, милок? Кошмары небось снились? Демидрольчику хочешь хлебнуть? – Она протянула банку.
– Зачем это?
– Снять напряжение. После укола на утро бывает вроде как похмелье.
– Какого укола? – испугался Алексей.
– Это ты у доктора спросишь, что тебе в неотложке вчера вкололи. Ты хоть знаешь, где находишься?
– В дурдоме? – предположил Алексей.
– Вот еще, удумал, – улыбнулась нянечка, – ты в невропатологическом санатории «Бодрость».
– Хрен редьки не слаще. А как я сюда попал?
– «Скорая» тебя привезла, милок. Диспетчер направил по наличию мест. С твоим-то диагнозом у нас тебе самое место.
– С каким еще диагнозом?
– Невротический припадок…
– Да откуда они это взяли? Дебилы! У меня железные нервы от рождения.
– Не кричи, милок. Врачи разберутся… Если оклемался, то сходи покушать. А потом тебя профессор примет.
– Что за профессор?
– Йолкин его фамилия, между прочим, светило психиатрии. К нему за год вперед записываются. А тебя, милок, без очереди примет, раз уж сюда попал. Кстати, мамку твою мы известили, обещала приехать. Хорошо, что у тебя в кармане документы были.
Алексей принял душ, надел чистую пижаму, поплелся в столовую на обед. Подавали разваренные до слякоти бледные макароны с продолговатыми вонючими котлетами.
Вскоре приехала мать. Алексея поразил ее вид, будто она постарела разом лет на пять, седая до последнего волоска. Неужели от нервов?
Йолкин оказался добродушным интеллигентным дядечкой. Немного полный, стриженный бобриком, он носил красивые очки в тонкой заграничной позолоченной оправе. Лицо доктора располагало к доверительному общению.
– Меня зовут Олег Исаевич, – сказал он. – Ну-с, рассказывайте, молодой человек, как дошли до жизни такой.
