– Идиот! Ты что делаешь! – Тамако гневно посмотрела на Сакасита.
– Ой-ой, страшно, страшно, – Сакасита, дурашливо пританцовывая, отошел в сторону.
Тамако, решив, что на девчонку они нападать не станут, закричала громко и злобно:
– Уроды! Чтоб вы сдохли! Пусть вас заберут в полицию! Они скоро уже приедут!
– Ты что, вызвала полицию? – Токунага шагнул к Тамако.
Тамако подумала, что подведет соседку Синдо, если скажет, что в полицию сообщила она, и решительно сказала:
– Да. Я им позвонила. Уже давно, между прочим.
Фары приближавшейся машины осветили часть стоянки, и компания поняла, что пора сматываться. Однако тот, кто побежит первым, прослывет трусом.
– Бегите скорее! – закричал Кэндзо. – Идиоты! Чего вы стоите и раздумываете? Скорее убегайте!
Мальчики, которые, впрочем, были слишком крупного телосложения, чтобы называть их “мальчиками”, припустили в сторону торгового квартала с криками: “Черт!”, “Сматываемся!” и “Вот влипли!”.
Патрульная машина приехала через десять минут, после того как Кэндзо с помощью Тамако доковылял до дома. Родители Тамако проснулись и с тревогой наблюдали, как Тамако наклеивает деду на плечо обезболивающий пластырь. Кэндзо строго сказал:
– Надеюсь, вы все понимаете, что полиции ни в коем случае нельзя рассказывать об этих ребятах. И что меня ударили битой, тоже не говорите. Я сам поговорю с полицейскими. А вы не болтайте лишнего.
Дедушка встретил двух молодых полицейских в дверях и действительно ни словом не обмолвился о школьниках. Он солгал, что на него напали несколько грабителей, но денег не отобрали и никаких увечий не нанесли. Подоспела внучка, и банда разбежалась, но лиц он в темноте не разглядел. Поскольку никакого ущерба нанесено не было, то дополнительного расследования проводить не стали. Полицейские ушли, не обратив особого внимания на расхождение показаний Кэндзо с поступившим звонком, где упоминались школьники.
На следующий день, вернувшись домой ближе к вечеру после занятий в кружке, Тамако здорово удивилась, обнаружив в доме Токунагу, Татикаву и Сакаситу. Они беседовали с дедушкой в гостиной, сидя спиной к двери, и не заметили ее. Тамако, забежав на кухню, вполголоса спросила у матери, готовившей кофе:
– Мама, зачем пришли Токунага-кун и остальные?
Мать была не в духе.
– Говорят, что пришли извиниться. За вчерашнее.
Тамако снова вышла в коридор, зашла в дедушкину комнату, и через дверь сёдзи подслушала разговор. Кэндзо говорил, посмеиваясь:
– Я был бы в общем-то доволен, если бы меня в драке прикончили мальчишки, годящиеся мне во внуки.
– Простите нас, – послышался голос Сакасита.
Он учился в одном классе с Тамако, но сегодня в школу не пришел. Должно быть, боялся, что его поймает полиция, и не спал всю ночь. Наверное, как и все остальные.
– Извините, – неуверенно заговорил Токунага, – а почему вы не выдали нас полиции?
“Так, значит, они за это пришли благодарить”, – подумала Тамако.
– Ведь мы лишь немного повздорили, – по прежнему посмеиваясь, ответил дедушка. – Да и я уже в таком возрасте, что не собирался всерьез с вами тягаться. К тому же вы соученики моей любимой внучки. Как же я мог сдать вас в полицию? Допрос – это вам не сахар. А детская трудовая колония – тем более. Бывает, оступится человек – и вся жизнь исковеркана. Я не хочу, чтобы с вами такое случилось.
Кто-то всхлипнул и зашмыгал носом. По тени на сёдзи Тамако определила, что плакал Татикава – у него вздрагивали плечи. “Какой он чувствительный”, – подумала Тамако, но и у нее самой на глаза навернулись слезы.
